Влад Костромин - Непроданное

Заказчик не подвел – информация оказалась верной. Спустя полтора часа уловил шум ключа, отпирающего замок. Поставил трек на паузу, вынул наушник из уха. Положил телефон в сумку и стал ждать. Зажегся свет в прихожей. Шум снимаемой одежды, легкий топот шагов в комнату, щелчок выключателя в комнате. Заработал телевизор. Потом шаги прошуршали ко мне. Щелок выключателя залил кухню холодным светом четырех светодиодных лампочек люстры. Изгиб стены не позволял сразу увидеть меня, и она прошла мимо. Даже успела щелкнуть, включая электрочайник, перед тем как ее мозг среагировал на пятно, замеченное периферическим зрением. Она развернулась и уставилась на меня. Пока мозг жертвы пытался стряхнуть с себя расслабленность и отдать какую-либо команду, я стремительно скользнул вперед. Отработанный щелчок правой рукой по затылку избавил меня от выслушивания истеричных криков и сберег сон соседей.

Усадил жертву на табурет. В себя она пришла почти сразу.

– Попытаешься кричать – будет больно, – сказал, зажав ладонью рот. Пока жертва еще не пришла в себя, главное сразу обозначить. – Попытаешься бежать – будет больно. Если поняла, кивни.

Дождавшись кивка, я освободил ее рот и уселся на соседний табурет.

– Значит так, завтра, точнее, судя по времени, сегодня, ты умрешь. Избежать этого ты не сумеешь, поэтому прими как есть. Многие люди живут с осознанием того, что когда-то умрут и мучаются в неизвестности. Ты этой неизвестности лишена.

Щелкнул выключившийся чайник. Я встал, не отпуская взглядом ее расширившихся зрачков, подхватил свою сумку и сел обратно. Из сумки на стол выставил пластиковую бутылку (разумная предосторожность) с виски.

– Твой любимый, – налил половину стакана и протянул. – Пей. Небольшая посылка из Ада.

Ее взгляд смог наконец-то оторваться от меня и сфокусироваться на бутылке. Как она правильно оценила, попытка ударить меня пластиковой бутылкой не имела никакого смысла.

– Паленый вискарь? – впервые открыла рот.

– Почему паленый? Настоящий. Надо же с уважением относиться к покойной.

– А в чем тогда прикол?

– Пей!

Выпила, посидела, прислушиваясь к ощущениям, и недоверчиво поставила стакан на стол.

– Почему я? – снова внимательно смотрела на меня.

– Вообще-то этот вопрос должен я задать. Если кто-то платит за смерть человека, то, как правило, сам человек в этом виноват. Подумай, пока у тебя есть время. Кому ты так насолила и в чем ты виновата. К людям, ведущим честную жизнь, я ни разу не приходил. Как правило, все виноваты в том или ином.

– Много времени у меня осталось?

– У всех по-разному, но часа полтора-два у тебя еще есть. Так что можешь напрячь память.

– А никак нельзя? – вопрос повис в воздухе.

– Нет. Нельзя. Аванс я уже взял, и отступать на этой стадии уже поздно.

– А если я заплачу больше?

– Зачем деньги покойнику? Да и уверена ли ты, что сможешь заплатить больше?

– Я могу дать не только деньги, – потянулась, демонстрируя крепкую грудь.

– Твое тело меня не интересует, – вновь налил виски и протянул стакан. – Пей.

– Ты что, пи… р?

– Почему сразу пи… р? Зачем эти оскорбления? Не за язык ли тебя заказали? Ты подумай, подумай. И хотя мне не важно, что ты обо мне думаешь, но я не гей.

– Тогда почему? – она осушила стакан.

– Я же не некрофил. И вообще ты не о том думаешь.

– У меня правда есть деньги, и я могу заплатить…

– Давай не будем переливать из пустого в порожнее. Мне твои деньги не нужны.

Она задумалась. Все они на этой стадии становятся задумчивыми. Дальше следует две реакции: либо человек ломается и покорно принимает уготованную судьбу, либо поняв, что терять уже нечего пытается оказать сопротивление. Хотя иногда, встречаются и те, кто идет по третьему пути. Она оказалась из таких.

– Хорошо. Меня ты все равно убьешь. А я могу сделать заказ? – протянув руку, она налила себе виски и махом выпила.

– Можешь. Вот только кого ты хочешь заказать?

– Того, кто заказал меня.

– Хорошо хоть не его святейшество Папу римского. Я не знаю, кто тебя заказал. Заказ и оплата идет через посредников.

– А если спросить у посредника?

– А если спросить у посредника, то вскоре ко мне кто-то также придет, как я к тебе. Так что думай сама, кому именно ты насолила.

Она погрузилась в угрюмое молчание, время от времени жалобно глядя на меня. Часы в наступившей тишине, разбавляемой лишь бормотанием телевизора в комнате, все также отсчитывали убегающие минуты ее жизни.