Любовь Паршина - Юноша и Зверь. [история чёрного серебра]

– Благодарю тебя, – прошептала Ренефер. – Но что же за чудовищ видел ты той ночью – тех омерзительных, полоумных существ?

– Они – откуп, цена, которую этот странный народ платит за свою долгую жизнь. С начала времен у них лишь однажды родилось потомство, похожее обликом на обычных людей. Их женщины вовсе не могут производить на свет детей, а от их мужчин у простых смертных рождаются эти несчастные, жуткие создания, и их век недолог… Но довольно об этом! – воскликнул он вдруг, будто желая сбросить тьму воспоминаний. – Теперь я вернулся к тебе, к тебе, моя Солнечная Красавица!

Но Ренефер все смотрела на него с тревогой и глубинным страхом.

– Почему же ты, о мой возлюбленный, четыре весны провел в чужом краю? Раз тот дивный народ не может продолжать свой род, то как же они творят себе подобных? Почему даже разбойники побоялись идти мимо их логова? И почему кожа твоя холодна, как у моего умершего мужа?..

Глаза Тао наполнились печалью.

– Неужели ты страшишься меня? И неужели ты бы предпочла, чтобы в том, чужом краю, я остался лежать без погребения? Поверь мне, я не причиню тебе боли или зла. Я все так же люблю тебя…

Однако Ренефер не слушала его более. Она бросилась прочь, в дом, оставив Тао одного в предрассветных сумерках».

***

Договорив, Филипп позвал Кэт и велел приготовить чаю для юного гостя.

– А скажите-ка, Александр, – проговорил он, когда они с Сашей перебрались обратно в кресла, – как вы познакомились с Антоном? Если это не тайна, разумеется…

– Какая там тайна? Познакомились мы случайно. Было это два года назад. Я, по правде говоря, гимназию прогуливал, шел по Невскому, делал вид, что спешу: все-таки спешащий гимназист подозрений не вызовет…

– С ним вы тоже невзначай столкнулись?

– Нет. Не совсем. Пробежал я по Невскому, потом вдоль Екатерининского канала, до мостика со львами. Поблизости почти не оказалось народу, я и встал на нем, стал думать, что делать дальше. Но придумать я ничего не успел, потому как появился Антон. Он ведь живет там неподалеку. В то утро он спешил по делам, но вдруг приметил меня. Как потом рассказывал, решил: «Не случилось ли чего с ребенком?» Я его успокоил, он мне даже конфету вручил и пошел дальше. Потом мы как-то столкнулись прямо возле гимназии, улыбнулись друг другу, как старые знакомые, слова не сказали и разошлись. А потом, наконец, мы в кондитерской случайно увиделись. Дело было зимой, очень пирожка горячего захотелось. И вот стою я, уже расплачиваюсь, а последнюю копейку никак из кармана не вытащить – и руки замерзли, и кроме нее чего только в кармане не лежит. На меня потихоньку начала вся очередь роптать. Но тут вдруг появился Антон и, уже как старый знакомый, расплатился за меня. Деньги я ему потом, конечно, отдал. Сели мы вместе, разговорились – так с тех пор и повелось…

– Очаровательная история. Такая трогательная – что-то в духе Бронте или Диккенса. О, а вот и Кэт с вашим чаем! Да он еще и травяной! Тогда, пожалуй, и я не откажусь. Вы ведь поделитесь, Александр?

Саша рассмеялся: он был безусловно только рад тому, что хозяин наконец-то к нему присоединится, если не за трапезой, так хотя бы за чаепитием.

– А как вы с Антоном познакомились, мистер Лорел?

– О, история нашего с ним знакомства намного темнее и запутаннее. Лучше спросите у него самого. Уверен, что эту историю он расскажет интереснее, чем я.

Они сидели еще весь вечер, говоря о мрачных тайнах древности: о разоренных гробницах, о клятвах на крови, об антропофагах и прочей жути. Вернее, говорил по большей части Филипп – говорил увлеченно, просто-таки с наслаждением вскрывал перед мысленным взором юноши один склеп за другим. Он упивался то ужасом, то восторгом своего юного слушателя.

Наконец, каминные часы пробили девять, а для Саши это время было страшнее, чем полночь для Золушки. Перепугавшись, сотню раз извинившись перед любезным мистером Лорелом, он стал раскланиваться. Успев удержать его на единое мгновение, Филипп предложил в следующую среду не сидеть в четырех стенах, дожидаясь обмороков, а прогуляться по городу – благо, время года и погода позволяют. Саша заверил: «Мистер Лорел, с вами – хоть в джунгли!», распрощался и убежал.

Филипп закрыл за гостем и потом стоял, прислушиваясь к тому, как его шаги стихали на лестнице. Потом он подошел к зеркалу и долго, внимательно смотрел в глаза самому себе. Провел руками по волосам, забирая их назад, но затем вновь взъерошил, встряхнул головой.