Владимир Фёдоров - Остров Аграфены

– …заберёшь остатки своего спирта и поедешь спать к оленеводам, которых спас от шатуна, – оборвала его Юлтэк. – И больше с такими подарками сюда не показывайся! Это я при французе промолчала…

Рассчитывавший на другое окончание вечера, Уйбан обиженно засопел, молча оделся, заткнул бутылку пробкой, сунул её за пазуху и вышел на улицу. На глаза ему попался клочок письма Ежова. Наклонившись пониже, он увидел на снегу ещё несколько обрывков, собрал их и засунул в карман. Портрет Сталина пришлось искать дольше, но и его Уйбан сумел найти и спрятать под шубой. «Так-то лучше будет, – подумал он, – а то вдруг кто-то чужой увидит, тогда всем нам крышка…»

Наутро голова Андрэ раскалывалась так, будто по ней колотили молотом. С трудом дотянувшись до аптечки, он разжевал таблетку аспирина, подождал минут пятнадцать, пока отступит боль, и медленно вылез сначала из спальника, а потом из своего жилища. Время было не раннее, над стойбищем ярко светило солнце, отражаясь от сверкающего свежего снега, над трубой чума Юлтэк клубился дымок. Мысль о кружке спасительного чая для пересохшего горла подтолкнула Андрэ вперёд, но очнувшаяся совесть тут же заставила остановиться. Он смутно помнил, что, кажется, вчера вёл себя не слишком хорошо – бахвалился перед Юлтэк и её другом своей смелостью и талантом, как в глупой юности перед друзьями-собутыльниками. «Нашёл перед кем хвалиться, идиот! – мысленно выругал он себя. – И зачем было так напиваться?! Опять кровь русских предков сыграла… И что теперь Юлтэк обо мне подумает?.. Как в глаза ей смотреть?.. Хорош представитель европейской культуры…»

Он несколько раз порывался пойти к её чуму, но снова и снова продолжал переступать с ноги на ногу в двух шагах от своего жилища. В конце концов через брезентовое полотно донёсся голос Юлтэк:

– Хватит снег топтать, чайник скоро весь выкипит…

Сгорая от стыда, Андрэ переступил порог чума и принялся долго и пространно извиняться, сетуя то на свою глупость и дурную кровь, то на коварный спирт, который пил первый раз в жизни. Юлтэк выслушала его молча, не перебивая, а потом поставила перед ним кружку с горячим чаем и произнесла, снова перейдя на «вы»:

– Можно я вам правду скажу?

– Говорите… – обречённо выдохнул Андрэ.

– Не люблю хвастунов. Особенно мужчин. Я и за Уйбана из-за этого замуж не пошла, хотя он несколько раз звал… А вам хочу посоветовать: когда начнёте хвалиться в следующий раз, помните, что вы не в Париже, и у наших чекистов даже в тайге за деревьями уши есть… Вы помните, что вчера со Сталиным сделали?..

Андрэ сунул руку в карман и, ничего там не обнаружив, вдруг, как в каком-то тумане, увидел самого себя, швыряющего изломанный портрет из чума. И ужаснулся пьяному безрассудству. Быстро допив чай и молча кивнув Юлтэк, он вышел на улицу и принялся искать портрет, но толстый слой свежего снега скрыл все вчерашние следы – найти поруганного вождя не удалось…

Конечно же, Андрэ и не осмелился напомнить в этот день Юлтэк о бабушкином вьюке, он даже не пошёл к ней на обед, хотя из соседнего чума в урочный час донёсся манящий запах мясной похлёбки. Юлтэк тоже не позвала Андрэ, хотя неотступно стояла перед его глазами, не потерявшая красоты даже в обиде от его пьяной выходки. В конце концов рука Андрэ невольно потянулась за блокнотом, и он принялся рисовать её портреты – первый, второй, третий… Рядом с оленем, у горящей печурки, с бубном в руках… А потом вдруг – на подиуме, в строгом вечернем платье, в декольте, в мини-юбке для тенниса, в… Когда стемнело, он лишь машинально зажёг свечу, не в силах отложить блокнот и карандаш…

У входа чуть скрипнул снег под подошвами, и дверь чума неожиданно распахнула Юлтэк, заставив Андрэ вздрогнуть и резко вскочить со спальника.

– Не надо так пугаться, я только проверить зашла, не умерли ли вы с голоду, – иронично объяснила она свой визит.

– Нет, не умер, – машинально ответил Андрэ. И добавил, хотя весь день не прикасался к еде: – У меня… у меня тут хлеб есть и колбаса…

– Значит, я зря обед варила и мясо сейчас жарила?.. – Она повернулась к выходу.

– Нет-нет, – засуетился Андрэ, одной рукой останавливая Юлтэк, а второй пытаясь закрыть блокнот и неловко роняя его на пол. – Я сейчас, если вы зовёте… Мне просто стыдно было перед вами… Я сейчас…

Андрэ быстро наклонился за блокнотом, чтобы заснуть его в сумку, но внимание Юлтэк уже было приковано к раскрывшейся страничке с её портретом. Она протянула руку: