Владимир Фёдоров - Остров Аграфены

Юлтэк лишь прикоснулась губами к своей кружке, сделав маленький глоток, а Андрэ, глядя на Уйбана и не желая отставать, разом опрокинул в себя холодную жидкость, которая вдруг жарким огнём опалила горло. Он едва не закашлялся и попытался заесть спирт олениной, но это не больно-то получалось.

– А ты молодец, художник! – похвалил его Уйбан. – Почти по-нашенски пьёшь, по-северному! – Он повернулся к Юлтэк, к которой, кажется, на время даже потерял интерес, и то ли попросил, то ли скомандовал: – Налей-ка побыстрей нашему другу воды, пусть запьёт, а то в первый раз горло от спиртяги, небось, перехватило…

Андрэ согласно закивал без слов, торопливо принял из рук девушки ковшик и сделал несколько больших глотков. Огонь внутри погас, но спирт сразу же ударил в голову, и уже минут через пять Андрэ стало тепло и весело. Вторая порция пошла намного легче. «А он неплохой парень, этот приёмщик пушнины, общительный, щедрый…» – мелькнуло в мозгу.

Тем временем Уйбан начал громко и увлечённо рассказывать, как недавно выследил и убил громадного медведя-шатуна, спасая от его зубов и когтей не только соседнее оленье стадо, но и перепуганных оленеводов. Он так правдоподобно излагал историю своего охотничьего подвига и передавал её такими жестами и мимикой, что захмелевший Андрэ невольно заслушался. Но Юлтэк вдруг не выдержала и принялась звонко хохотать, бросая в лицо Уйбану насмешки:

– Это ты-то, Уйбан, шатуна убил?!. Чем убил, счётами своими конторскими?!. Герой-охотник!.. Ну, насмешил! – Она повернулась к Андрэ. – Да он никого в жизни страшнее зайца не убивал!..

Не устояв от её заразительного смеха и такого неожиданного финала леденящей кровь истории, Андрэ тоже захохотал и, взмахнув рукой, нечаянно сбил со стола портрет Сталина. Как ни странно, никто этого не заметил, видимо, алкоголь и смех притупили внимание. Глядя, как безудержно веселятся француз и Юлтэк, Уйбан тоже захохотал вслед за ними и быстро нашёлся – тыкая пальцем в бок Андрэ, он начал повторять раз за разом:

– А ведь ты поверил!.. Поверил!.. Поверил!.. А я же пошутил!.. Разыграл тебя, как городского пацана!..

Когда все затихли, вытирая слезящиеся от смеха глаза, Андрэ услышал, что под ногой у него что-то хрустит. Наклонившись, он поднял сломанную рамку с помятым портретом вождя. Юлтэк и Уйбан застыли в невольном испуге от такого святотатства – пусть даже и случайного, но изрядно помутнённый спиртом мозг Андрэ почему-то решил, что наступила его очередь стать героем. Ему вдруг захотелось похвалиться перед новыми друзьями своей смелостью, талантом и независимостью.

– Подумаешь, – произнёс Андрэ с вызовом, – да я ещё десяток таких нарисую, если захочу! – Покачиваясь, он поднялся из-за стола, подошел к выходу из чума, отодвинул в сторону брезент и небрежно зашвырнул куда-то в снег осквернённый портрет.

Юлтэк, нахмурившись и не глядя на победоносно вскинувшего голову француза, всем своим видом показывала, что не одобряет столь бездумный поступок. Боязливо сжался у стола и Уйбан. Но поймавшего кураж художника уже понесло. Решив произвести ещё больший эффект, он вытащил из-за пазухи письмо наркома Ежова капитану Сёмину и, помахав им перед лицом Уйбана, принялся демонстративно рвать в клочки.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула, не выдержав, Юлтэк. – Это же документ!

В ответ Андрэ опять молча проделал путь к выходу и выбросил наружу обрывки письма. А потом вдруг жестом фокусника выдернул из кармана ещё один точно такой же бланк с грифом НКВД. И пьяно рассмеялся:

– Не только шаманы, но и художники бывают волшебниками! Да я сам в Париже напечатал эти письма на своей машинке, сам поставил подпись вашего «железного наркома» Ежова и сам нарисовал его печать!.. И все мне поверили… И ваш главный и особо про… проницательный чекист Сёмин тоже поверил!.. Нехорошо, да?!. Согласен, я нехорошо поступил… непорядочно!.. Но иначе бы никто и никогда не пустил меня так далеко на ваш север. А я очень хотел… мне очень нужно было сюда попасть. Потому что… потому что… – Он закачался и с трудом успел ухватиться за жердь остова чума – …потому что мне надо… надо… пойти спать…

Уйбан и Юлтэк, не сговариваясь, разом подхватили Андрэ с двух сторон, повели его к себе и уложили в спальный мешок прямо в одежде. Когда они возвратились назад, Уйбан тут же принялся унижать столь неожиданно и быстро захмелевшего соперника:

– Болтуны эти французы! И слабаки! Вон какой верзила, а от трёх рюмок сломался. Не зря их наши всегда били! А у меня вот – ни в одном глазу! Вот я сейчас, к примеру…