Олег Бондарь - Третья ночь полнолуния

В каменном дне графской гробницы скрывалась металлическая ляда. Не теряя времени, я ухватился пальцами за ее края и потянул на себя. С надрывным скрипом ляда поддалась. Под ней скрывалось темное отверстие с круто уходящей вниз деревянной лестницей.

Невозможно описать радость, охватившую меня в тот момент. Ведь открывшийся ход был реальным шансом на спасение. Я уже открыл рот, чтобы позвать Светлану, когда услышал ее дрожащий от страха голос.

— Игорь, он шевелится…

— Кто?

Я обернулся и увидел, что выброшенное мною тело графа странно подергивается. Сначала я подумал, что это обман зрения. Но, когда граф, выставив одну руку и опершись ею об пол, попытался присесть, сомнения исчезли.

Граф действительно ожил. Или проснулся… Это уж, как кому угодно…

Вполне возможно, что его душа, не выдержав глумления, которому я подверг тело его сиятельства, решила скоропостижно вернуться в бренную оболочку.

Только у меня не было никакого желания дожидаться, пока воскреснувший покойник расскажет об истинной причине своего пробуждения. А потому, со словами:

— Приятного пробуждения, господин граф! — я схватил Светлану за руку и потащил вслед за собой в черное отверстие обнаруженного мною хода.

Лишь только мы ступили на первую ступеньку, она с треском проломилась, и мы, с огромной скоростью понеслись вниз по совершенно гладкому и скользкому желобу. Наше стремительное движение напоминало соревнования по бобслею, лишь только с той разницей, что у нас не было санок и все происходило в полнейшей темноте. Правда, звуковое сопровождение присутствовало и соответствовало турнирам наивысшего ранга. Сзади, за нашими спинами, что-то трещало, обваливалось, взрывалось…

Сколько длилось наше необычное путешествие, сказать трудно. Может быть, секунды, но, вполне возможно — часы. Заключительным аккордом стало то, что после очередного крутого поворота мы, вырвавшись из тесного подземелья, взлетели над землей и, пролетев некоторое расстояние, кубарем покатились по мягкой шелковистой траве. Лишь благодаря тому. Что на нашем пути не оказалось камней и других твердых предметов, все обошлось благополучно, если, конечно, не брать во внимание синяков и царапин.

— Великолепное ощущение! — молвил я, поднимаясь на ноги.

За то время, что мы провели в склепе, ночь успела смениться приятным солнечным днем.

Мы находились в неглубоком овраге, больше похожем на воронку от разорвавшейся авиабомбы. Рядом было несчетное множество ему подобных.

— Ты знаешь, — осмотревшись по сторонам, сказала Светлана, ведь именно такими я с детства помню развалины графской усадьбы.

— Чудесно! — обрадовался я. — Значит, у нас снова появилась надежда добраться до деревни твоего дедушки.

Боюсь загадывать, — поосторожничала девушка. — Но, если мне не изменяет память, мы должны увидеть деревню, лишь только минуем ту рощу…

— Тогда, скорее — в путь!

Действительно за небольшой рощицей нашему взору открылся чудесный вид на мирно расположившуюся в низине деревню.

— Даже не верится, что все так благополучно завершилось, — восторгалась Светлана.

— Ой, ли? — осторожно сомневался я, хотя у самого в душе все пело и ликовало.

— Вот мы и дома…

Светлана отворила скрипучую калитку, и мы оказались в тесноватом уютном дворике перед деревянным крыльцом дома с выбеленными известью стенами.

Дверь оказалась незапертой и Светлана без стука вошла внутрь. Я остался дожидаться ее у крыльца. Все-таки, неприлично чужому человеку без приглашения вламываться в жилище…

Спустя несколько минут Светлана вернулась.

— Дедушка, наверное, куда-то вышел, — сказала она. — Но обед еще не простыл.

Должен признаться, к этому времени я успел изрядно проголодаться. А потому, отбросив ложную скромность, последовал вслед за девушкой в дом.

Миновав темные сени, мы оказались в кухне, где на еще теплой плите стоял чугунок с гречневой кашей. Мы вооружились ложками и отдали должное неприхотливой, но сытной и вкусной пище. Потом Светлана провела меня в комнату, и я с удовольствием растянулся на жестком топчане..

Проснулся я глубокой ночью от ласкающего слух звука человеческих голосов. Как давно я всего этого не слышал. Какой чарующей музыкой казалась мне незамысловатая мелодия будничного разговора. Она просто умиляла. И я растрогался до слез.

Разговор доносился из кухни. Один из голосов принадлежал Светлане, второй, вне всякого сомнения, ее дедушке.