Марина Яковлева - Пары

Эдна поставила игру на паузу и внимательно вгляделась в Леонарда.

– Да на тебе лица нет! Что-то случилось?

– Нет… Так… Вспомнилось…

У Эдны никогда не получалось подобрать подходящие слова, чтобы утешить человека. Вечно выходило или глупо, или грубо. Молча достав из кармана полупустую пачку сигарет, она аккуратно положила ее на стойку и рядом поставила свою кружку с еще горячим кофе.

Леон наклонился и осторожно хлебнул, пробуя на вкус, одобрительно кивнул на отсутствие сахара. Прикурил сигарету, забрал со стойки кружку и отошел к окну, хмуро глядя в серый ноябрь.

– Спасибо, – Леон дотянулся и поставил пустую кружку на рабочий стол Эдны. – Пойду. Совсем чуть-чуть доделать осталось.

Терри отключил приборы, снял голову и убрал ее в переносной холодильник. Леонард выстроил шары один за другим на винтовой лесенке, фиксируя все, кроме последнего. Он свободного балансировал на верхней ступени, такой же ненадежный и хрупкий, как и последний миг жизни клиента. У подножия была предусмотрительно приготовлена ловушка на тот случай, если «Закат» все-таки разобьется вдребезги. Тогда осколки не разлетятся, а застынут внизу – разбитые воспоминания разбитой жизни. Пусть будет так.

– Запакуй понадежнее, можешь в две коробки, и сделай пометку для службы доставки, чтобы были аккуратнее.

Леонард еще раз оглядел свою работу со стороны. Пару раз нажал на кнопку фотоаппарата, фиксируя окончательный результат для портфолио. Не шедевр, но и исходный материал оказался банален.

– Босс, мне на днях попадалась журнальная статья об экстремальных серферах. Может, слетаем на Гавайи? Они же там бьются на смерть через одного, такой материал можно заполучить!

– Лучше бы о выпускных экзаменах думал. Будешь уходить, не забудь сдать ключи на проходную. Мне и одной нотации от службы охраны предостаточно.

На улице моросил неприятный дождь, мелкий, просачивающийся во все поры. Леонард невольно поежился, запахнул поплотнее полы плаща, поднял воротник и ссутулился, силясь посильнее втянуть голову в плечи.

– Эй, Леон!

Мемортилимент оглянулся. Сильной, по-мужски уверенной походкой к нему приближалась Эдна, на ходу пытаясь справиться с зонтом.

– Проводишь? Я рыбу на ужин приготовила.

Он перехватил зонт, Эдна без тени смущения ловко взяла Леона под локоть и быстро зашагала с ним в ногу.

Дом стоял на самом краю маленькой деревушки, почти на отшибе. Дорога за ним круто уходила вниз, в овраг, петляя вдоль ручья, пока не находила лаву и не поднималась по обрывистому склону противоположного холма. Доски и бревна дома почернели от времени. Лишь ряд маленьких окон почти под самой крышей выделялся несвежей побелкой рам. Как и все другие дома в деревне, этот тоже был окружен невысоким забором, отделявшим придворок с сараями от огорода и картофельного поля. Кое-где покосившийся, он подпирался жердями или старыми бревнами. Скособоченная калитка скрипела на ветру несмазанными петлями. Дом был слишком большим, чтобы живущая в нем старуха с двумя детьми могла содержать его в порядке. Как она ни старалась, из щелей все равно дуло, а из подвала тянуло сыростью и картофельной гнилью.

Первого ребенка, мальчика, Ирка прижила от мужика из соседней деревни, о чем знала вся округа. Жениться Колька на Ирке не женился, но алименты платил справно, пока не помер в хмельном угаре. Соседи спохватились лишь тогда, когда темной августовской ночью языки пламени начали пробиваться сквозь крышу его хибары. Внутри уже все пылало. Охваченные жаром, начали плавиться окна и обугливаться стены соседних домов. Всполохнутые люди в полуголом виде носились с ведрами, стараясь оградить от пожара остальную деревню. К утру от сгоревшего колькиного дома осталось лишь дымящееся пепелище да черные ребра рухнувшей крыши. Даже похоронить было нечего. Так и поставили на кладбище простой крест над пустой могилой.

Ирка после того случая уехала на заработки и вернулась через год с пузом и с законным мужем. Музыкант с красивым и непривычным для деревенского слуха именем Эдуард, не приспособленный к физическому труду, наелся тяготами сельской жизни раньше, чем на свет появилась Ксюнька, и сбежал в неизвестном направлении, прихватив все деньги и даже бабкину пенсию, замотанную в тряпицу и спрятанную за печкой.