Марина Яковлева - Пары

– Мне пора.

– Ну, пока, повеселись там хорошенько.

Голова Леонарда дернулась, как от пощечины. Он гневно взглянул на коллегу, но быстро взял себя в руки, поджал тонкие губы и молча вышел.

Лаборатория стала похожа на гнездо паука – опутанная сетью проводов от головы к креслу мемортилимента и пока еще пустому шару, закрепленному на специальной установке. В нем хаотично двигались наэлектризованные и заряженные частицы, которые займут отведенное им место и застынут навечно, когда мастер поймает необходимый образ.

– Вы определились с композицией?

– Да, пожалуй. Попробую воссоздать атмосферу отчаянья и поэтапного разрушения.

Леонард занял свое место. Терри отошел к стене и погасил свет. В наступившей темноте подсвеченные голова и стеклянный шар выглядели жутко.

Многие в первый же год работы ломаются, уходят из профессии навсегда. Те, кто остаются, становятся настоящими охотниками за необычными и острыми воспоминаниями.

«Подновленная позолота и новый бархат кресел. Запах пыли и старых декораций сменился запахами штукатурки и свежего лака. Свет со сцены бликами вырисовывает профили соседей в ложе. Зал не просох после ремонта, обволакивающий мягкий звук гуляет. Невозможность уловить, где звучит флейта, в каком углу сотрясается барабан, нервирует. Скрежет молоденькой скрипки бьет по нервам. В раздражении встает, не стесняясь, громко отодвигая стул, и буквально натыкается на вздрагивающие женские плечи во втором ряду. Всхлип. Она, увлеченная лихорадочными поисками платка в сумочке, не замечает его. Неловко. Наклоняется, готовый предложить свою помощь, натыкается на восторженный взгляд. Протягивает платок и как можно мягче улыбается. Она утирает слезы, пытается подавить рыдания, гнусаво бормочет слова благодарности, чередующиеся с извинениями. Черт, теперь не уйти, подумает, что из-за нее. Приходится вернуться на прежнее место и терпеть. В антракте глупо столкнулись на выходе в фойе. Хлипкий замок на сумочке зацепился за карман его пиджака. По полу раскатились ключи, косметика, мелкие деньги, номерок в гардероб… Наклонился помочь собрать, чтобы побыстрее освободить проход. Номерок куда-то запропастился, пришлось высиживать подпорченного Генделя до конца. Оказалось, она по ошибке запихнула в свою сумочку оба. Разобрались достаточно быстро. Галантно помог накинуть на узкие плечи на удивление тяжелую шубку из крашеного меха и попрощался из дежурной вежливости. Потом столкнулись на улице, вызывая такси. Ее звали Анна, и ей было нужно в ту же сторону…»

Первый шар готов.

Леонард тщетно пытался отогнать от себя тревожные мысли, но сквозь черты лица Анны то и дело проступали глаза и улыбка Мари. Легкое платье в синий горошек, шелковая косынка на тонкой шейке, выбившаяся из прически прядь, танцы на летней веранде и раскатистые струнные переборы рок-н-ролла…

Стажер помог снять Леонарду шлем и раскрыл плитку горького шоколада для поддержания сил. Еще бы бокал коньяка, но Леон давно завязал.

– Заглядывал шеф, интересовался, где шары, оставшиеся от Тейлора.

– Если вернется, скажи, что мне удалось сбыть их на том аукционе, под Утикой, даже с некоторой выгодой. Продолжим?

«Брак, четыре года совместной жизни, детей нет… Скука, усталость друг от друга, бытовые неурядицы, мелкие придирки, шумные ссоры… Дальше. Так, это, пожалуй, подойдет. Поздний осенний вечер, тихий спальный район. Подъездная дорожка усыпана опавшими дубовыми листьями. В окнах темно, должно быть Анна уже спит. Тихо, стараясь не шуметь, пробирается на кухню, делает себе легкий бутерброд с паштетом на ночь. Проглотив его в два укуса, крадется в ванную, бегло принимает душ. Постель в спальне оказывается застеленной. Включает ночник, оглядывается, идет в гостевую спальню в поисках супруги. Так уже бывало во время ссор. По очереди включает свет во всех комнатах: дом пуст. Находит записку на журнальном столике из битого бутылочного стекла. Плотная желтоватая бумага, пропитанная запахом «Kenzo». «Я ушла к Фреду. Не пытайся меня вернуть. Анна».

Второй шар запечатан.

Мнемовзгляд цепляется за логотип телевизора в гостиной. Такой же был в гостиничном номере в командировке одиннадцать лет назад. Леонард включал его фоном, убавляя звук почти до минимума, раскладывал бумаги на кровати, еще раз проверял подписанные договоры. Поздний осенний вечер. Безуспешно пытался дозвониться домой жене и сыну, уже в четвертый раз натыкаясь на включенный автоответчик. Должно быть, вступительный экзамен в музыкальную школу затянулся. Сдавшись, надиктовал сообщение. Леонард прибавил звук телевизора и вышел перекурить на балкон, оставив дверь приоткрытой. Начался вечерний блок новостей. Он резко потушил не выкуренную даже до середины сигарету и рванул к пульту, переключил канал, нашел новости, на третьем канале, на четвертом. Репортаж не менялся: смятая, как конфетный фантик, автобусная остановка, битое стекло, покореженный перевернутый грузовик на обочине, темные пятна крови на асфальте, трупов уже нет, увезли, рядом синими огнями мигает скорая, помогая раненым. Семеро погибших, включая водителя, не справившегося с управлением из-за выскочившей на дорогу собаки. Среди них женщина средних лет с семилетним мальчиком с детской скрипкой в футляре.