Нина Воронель - По эту сторону зла (Былое и дамы-2)

– Вы имеете в виду виллу «Сильверблик»? Как можно перенести туда архив? Она разрушена не на половину, а гораздо больше. Там трава проросла не только сквозь плиты пола, но и сквозь черепицы крыши.

– Траву можно выполоть, а черепицы перестлать. Зато это будет архив вашего имени.

– Ремонт моей виллы «Сильверблик» будет стоить очень дорого. Я потому ее и покинула.

– Ничего, деньги на ремонт я добуду.

– Я думала, вам дают деньги только на карманные расходы!

– Их дадут не мне, а хранительнице архива Фридриха Ницше.

– Зачем вы напрасно сотрясаете воздух? – притворно удивилась Франциска. – Архив Фридриха Ницше никуда не переедет. Я не отпущу отсюда ни моего бедного Фрицци, ни его богохульные произведения. Они навсегда останутся здесь, в нашем фамильном гнезде, рядом с могилой его отца.

На выразительном лице Гарри на миг написалась и тут же исчезла банальная истина: «Ничто не вечно под луной», но он не стал огорчать наивную Франциску – пусть верит во что ей вздумается. Его этот афоризм не огорчал – он был еще слишком молод. Его больше занимала Мета фон Салис, он чувствовал, что ему удастся убедить ее только сегодня, пока она страдает, вспоминая печальный облик безумного Фридриха в шутовском одеянии. Нужно спешить – завтра впечатлительная красавица прошлого десятилетия будет страдать от чего-нибудь другого.

И он ее уговорил. Настойчиво, постепенно, шаг за шагом. И где-то через полгода Метой фон Салис был подписан договор о передаче фрау Элизабет Фюрстер-Ницше фамильной виллы семьи фон Салис в Веймаре для основания там Архива великого философа Фридриха Ницше.

Элизабет понимала, что к открытию Архива должно выйти в свет полное собрание сочинений ее брата. Все уже было готово, рукописи собраны в хронологическом порядке и пронумерованы, недоставало только прав на их издание.

Как всегда, выручил граф Гарри Кесслер – он придумал хитроумную схему изъятия прав у матери Ницше, Франциски, ни за что не разрешавшей публикацию богохульного творчества своего непокорного сына. Он выкупил у Франциски права для фиктивного благотворительного фонда, основателем которого был он сам, и тут же передал их Элизабет. Изданное Элизабет дешевое собрание сочинений ее брата быстро разошлось, изрядно разрекламированное серией статей самой Элизабет о печальном состоянии здоровья философа, которые были опубликованы в разных центральных и прочих газетах при содействии того же неугомонного графа Гарри.

Вступив во владение виллой «Сильверблик», Элизабет занялась ее переоборудованием. Не посвящая упрямую мать в происходящие перемены, Элизабет собственноручно занялась перестройкой и ремонтом чудом доставшейся ей виллы. Она вела свои дела в большой тайне, и ей удалось скрыть от матери проект переезда архива в Веймар. Тем временем о Фридрихе стали писать все чаще и больше. Первой опубликовала книгу о нем Лу Андреас фон Саломе, абсолютно бессовестная, но амбициозная и чуткая к веяниям времени. Тем более что ей было чем похвастаться.

– Это ужасно, но этой гадюке и впрямь есть чем похвастаться. – Элизабет нервно листала только что полученную ею книгу, в ярости не замечая буколического пейзажа, проносившегося за окном. Книгу вручил ей почтальон, когда она в спешке выскочила из дому, опасаясь опоздать на поезд, – следующий поезд на Веймар уходил через несколько часов, а у нее была назначена встреча с графом Гарри на веймарском перроне. Так что она распечатала пакет, только удобно устроившись в кресле возле окна, и обнаружила под оберткой книгу о Фрицци. На обложке значилось:

Лу Андреас фон Саломе. Образ Фридриха Ницше в зеркале его произведений.

Сразу видно, что бездарь – заглавие длиной в поезд!

Неужто не могла придумать чего-нибудь покороче? Элизабет как-то дала себе труд ознакомиться с творчеством русской обезьяны и была очень удовлетворена, убедившись в ее литературной беспомощности. Она могла бы написать разгромную статью об этом, так сказать, творчестве, но не стоило привлекать к нему лишнее внимание. В чем Лу Саломе была мастерица, так это в искажении фактов – из ее рассказа о безумной неразделенной любви Фрицци к ее персоне как-то само собой разумелось, что их напряженный роман длился годы. А из этого факта уже само собой было понятно, что ни одна женщина не знала и не понимала загадочного великого философа так, как знала и понимала его неотразимая Лу.