Олег Крюков - Приключения кирасира Стрешнева

На самом верху, в оконце мезонина теплился огонёк. Может Марфуше не спится?

С парадного крыльца было заперто. Он обошёл дом и обнаружил вход для прислуги.

Здесь, к счастью, дверь была смазана, потому отворилась без скрипа. Штабс-ротмистр вошёл в тёмный коридор. Шпоры он отстегнул ещё во флигеле и теперь шёл в темноте, держась за стену, стараясь ступать неслышно.

Коридор вывел его в круглую залу, откуда в свете луны, смотревшей в большое французское окно, была видна лестница, ведущая наверх.

Наверху была комната, из-за двери которой пробивался свет, были слышны голоса. Мужской голос раздражённо говорил по-французски:

– За те деньги, которые я вам заплатил, вы должны снабдить меня самыми быстрыми лошадьми. Послезавтра, вернее уже завтра я должен быть в Кракове.

– Неужели, monsieur, вы держите меня за провинциальную дурочку? – отвечал женский голос с лёгким польским акцентом.

– Eh, bien,quoi,madame [20] Ну что вы, мадам! (франц). !

– Таким образом, вы должны знать, что бумаги, которые вы получили благодаря мне стоят гораздо больше.

– Они потеряют свою ценность, если их не доставят вовремя.

– Не беспокойтесь, я дам вам лошадей. Часа полтора тому в усадьбу прибежало животное, очень большой и сильный конь. Тихон отвёл его в конюшню накормить и дать отдых. Думаю, он и моя Ласточка составят прекрасную пару. Через два часа возок будет готов. Вы попадёте в Краков вовремя.

Мужской голос произнёс слова благодарности, а Стрешнев заскрипел зубами. Его боевого коня, да в возок, как обычную кобылу!

– Encore le champagne [21] Ещё шампанского? (франц). ?

Я вам сейчас покажу шампанское!

Степан Петрович перехватил палаш поудобнее, и уже собирался ворваться в мезонин, чтобы поквитаться с врагами государства Российского. Но в этот момент снизу послышались приближающиеся шаги, и ему ничего более не оставалось, как спрятаться в тёмном углу.

Вскоре мимо кто-то прошёл, тяжело дыша, в темноте было не разобрать. Раздалось тяжёлое сопение у двери, а затем голос Тихона:

– Ваше сиятельство, Варвара Казимировна!

– Ну, чего тебе, Тихон?

– Тута давешний монах за ворота выехал. На нашем Альбионе.

– А ты куда смотрел, скотина?

– Дык, кто ж его знал? Вроде человек Божий, а на дворе ночь.

– Вы с Евсеем должны караулить через ночь. Нынче, чья очередь?

– Моя, государыня.

– Значит, ты и получишь плетей.

– Премного благодарен, ваше сиятельство.

– Всё! Пшёл вон!

– Тута ещё вот какое дело…

– Ну, чего?

– Давеча человек один в усадьбу пришёл. По виду из благородных.

– Чего несёшь? Какой ещё человек? И где он сейчас?

– Дык, я его блаародие во флигель спровадил, збитнем горячим напоил. А он сбёг.

– Что?! А ты куда смотрел, скотина? Да я тебя…

– Не вели казнить, матушка! Наш он, православный, вот я слабину-то и дал.

– Поднимай Евсея, дурак! Чтобы сыскали мне его, немедля!

– Слушаюсь, государыня!

Тихон, выскочив из комнаты, кубарем скатился по лестнице.

Пришло время появиться на сцене штабс-ротмистру. Он пристегнул палаш к поясу, справедливо полагая, что размахивать им в присутствии дамы недостойно офицера и дворянина.

– Прошу меня простить, господа!

Комната была небольшая, но роскошно убранная. На оттоманке сидел средних лет мужчина, одетый в чёрное платье по парижской моде, в кресле за бюваром, встроенным в письменный стол, женщина лет тридцати в кружевном чепчике и домашнем платье.

Оба воззрились на Стрешнева. Впрочем, недолго. Мужчина сделал едва уловимое движение, откинув фалды своего сюртука, и потянувшись рукой к голенищу сапога.

В руке у штаб-ротмистра, будто у фокусника появился пистолет.

– Je ne conseille pas [22] Я не советую! (франц). ! – бросил он.

– Certes, monsieur [23] Конечно, сударь! (франц). ! – мужчина убрал руку.

Боковым зрением Степан Петрович увидел, как помещица прикрыла рукой толстую пачку «радужных» [24] Сторублёвые ассигнации. и стала заталкивать её в бювар.

– «Бьюсь об заклад, французишка всучил ей фальшивые», – не без злорадства подумал он.

– Мне нужны бумаги, которые ваш подельник похитил у меня в монастыре.

– Я не понимаю, о каких бумагах идёт речь…

– За которые вы заплатили этой особе. Предупреждаю, я всё слышал.

– Ах, вы о векселях? – облегчённо засмеялся француз.

Варвара Казимировна тоже улыбнулась, холодно глядя на Стрешнева.

– Не пытайтесь одурачить меня!

Штаб-ротмистр схватил саквояж, стоявший у ног мужчины, и, не церемонясь, вытряхнул его содержимое на персидский ковёр.