Алексей Резник - Черная шаль

– Не волнуйся, кроме вазы ничего не куплю, – успокоил её я, натянув куртку и выходя за дверь. На лестничной площадке неожиданно для себя я остановился в лёгкой нерешительности, бестолково начав топтаться на месте.

– Ты что? – раздраженно спросила, продолжавшая стоять у приоткрытой двери, жена.

Я обернулся к ней и голосом провинившегося школьника спросил:

– Ты не обиделась?

Она рассмеялась:

– На что?!

– Да так – ни на что, – я пожал плечами, – Из-за этих бабок – может я слишком грубо с ними разговаривал.

– Не переживай, они хоть кого с ума свести могут, – успокоила меня жена, – иди лучше скорей на базар.

– А может – вместе пойдем? – Мне почему-то вдруг сильно не захотелось идти одному и, по большому счёту, вообще, расхотелось идти на базар.

Брови жены удивленно изогнулись:

– С каких это пор, Валя, ты стал куда-либо меня приглашать? – она усмехнулась, и секунду подумав, добавила: – Я бы, честно говоря, с удовольствием пошла, но видишь, – она кивнула в сторону кухни, откуда раздавался гомонящий шум голосов, – готовить нужно помогать – вечером набъётся уйма народа.

– Да, пожалуй, что ты права, – я грустно опустил голову, не понимая, что со мной происходит.

– Валя, ну всё – иди! – решительно сказала жена и захлопнула дверь.

Через полчаса я оказался на базаре и первое, что выяснил, придя к посудным лавкам – понравившейся тёще вазы с драконами и цветами не оказалось, кто-то ее, как объяснил продавец, купил буквально за десять минут до моего прихода. Увидев мое огорченное выражение лица, продавец посоветовал сходить в цыганский ряд рынка, с веселой ухмылкой добавив, что «там можно купить всё: от краденых лошадей до презервативов со свистком». Шутка эта продавца мне понравилась, меня разобрал неудержимый тихий смех, и так вот, не переставая смеяться, я зашагал в цыганский ряд.

Мой растянутый до ушей рот сразу привлек внимание разбитных цыганок. Они окружили меня тесной стаей, как голодные сороки кусок сыра, наперебой предлагая шубы, куртки, ковры и паласы, всевозможное яркое заморское тряпье.

– А вазы у вас какие-нибудь есть?! – постарался я перекричать цыганок. – Вазы?!

– Есть, есть, золотой мой – вазы, бокалы, фужеры! – подхватила меня под локоть прочной хваткой здоровенная бельмастая цыганка, – Заграничные красивые вазы, здесь рядом, пойдем, пойдем, не бойся, не прогадаешь! – с недюжинной силой повлекла она меня сквозь толпу, продолжавших орать и брызгать слюной, товарок.

Я уже начал серьезно беспокоиться и подумывать: не ударить ли по печени чересчур навязчивую продавщицу и побыстрее убраться из этого цыганского гадюшника, но идти, к счастью, оказалось совсем недалеко.

Возле громадного пятитонного грузовика стоял полный красноглазый цыган. Меня сразу насторожило его недоброе тёмно-бурое лицо под густыми седыми кудрями и я в очередной раз пожалел о том, что не уговорил Радку отправиться на базар вместе с собой. Кузов грузовика переполняло всевозможное барахло: скибки тяжелых ковров, куртки, шубы, легкая летняя одежда и посуда. Среди посуды я, действительно, заметил несколько фигурных ваз из серебристого металла.

– Вот выбирай, соколик! – подтолкнула меня цыганка к кузову.

Вазы мне не понравились точно так же, как и не понравилось свирепое выражение во взгляде буролицего цыгана, стоявшего рядом с кузовом, скрестив руки на груди. Брезгливо выпятив нижнюю губу, цыган окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом и буркнул:

– Если будешь что брать – так бери, а нет – уходи, не отпугивай покупателя!

Я не удостоил хозяина грузовика ответом, невозмутимо продолжая рассматривать барахло, сваленное в кузове.

Вазы, определенно, отпадали. Их более чем загадочная форма не могла мне дать подсказки – для какого рода продуктов они предназначены. Не знаю, что уж мне такое ударило в голову, но подумал я, глядя на начавшие пугать меня причудливые очертания, мерцавших холодным серебристым светом, ваз, о том, как пьют из них вурдалаки на своих вурдалачьих праздниках горячую ярко-алую кровь.

Я даже не сдержался и спросил буролицего цыгана:

– Интересно – из какой дыры вы достали эти ваши вазы?

– Что-о? – угрожающим тоном спросил цыган, еще брезгливей выпятив губу.

Кажется, между нами начинала завязываться ссора, неизвестно, во чтобы вылившаяся, если бы не вмешалась бельмастая цыганка.

В глазах моих что-то ярко сверкнуло, а затем сменилось глубокой непроницаемой чернотой – это цыганка, широко раздвинув в стороны длинные руки, затрясла мне прямо перед носом гигантской шалью сотканной, вероятно, из пуха черного лебедя. А может это был не пух, а – махер.