Маркус Хайц: Ритуал

Эрик увидел, что из левого бока самца торчит красная ампула со снотворным. Хотя обеим женщинам грозила смертельная опасность, они не собирались убивать взбесившуюся бестию.

Пришла пора вступить в игру Эрику. Он подкрался поближе к норе. Женщины его не заметили, поскольку были заняты бестией. А самец не собирался сдаваться, пытался стряхнуть впившиеся в шкуру стрелы, женщина с тазером тем временем выпустила в него новый заряд. Вторая поспешно перезаряжала ружье, чтобы выстрелить новой ампулой. Наконец зверь пошатнулся, сочетание снотворного и разрядов тока сделало свое дело.

Обеих женщин Эрик застал врасплох. Одной он ударил в основание черепа кулаком, от чего она со стоном скорчилась и упала, вторая получила рукоятью кинжала ровно между глаз и тоже рухнула в снег. Не задерживаясь возле них, Эрик занялся бестией.

Самец увидел новую угрозу и попытался напасть на Эрика. Но в прыжке не было ни прыткости, ни силы, и опытному борцу не составило труда от него увернуться. Когда рыжее туловище скользнуло мимо него, Эрику понадобилось лишь поднять руку с серебряным кинжалом и ударить. Движение распороло оборотню брюхо, и он с воем упал в снег.

Эрик тут же бросился сверху, железной хваткой вцепился в горло и заглянул в мерцающие рубиновые глаза.

— Больше ты никого не убьешь, — мрачно пообещал он. — А когда я перебью твое потомство, таких, как ты, больше не останется. Слишком долго вы ходили по земле.

Хватило одного удара, и сердце самца замерло. Глаза остекленели, утратили свой адский огонь. Вскоре началось обратное превращение, на месте ужасной твари возник мужчина лет двадцати пяти с короткими русыми волосами. Как все оборотни, в человеческом обличим он выглядел совершенно безобидным, невинным и вызывающим сострадание.

Эрик вернулся к переноскам, в которых неистовствовали маленькие бестии, кусая прутья в надежде вырваться из тюрьмы.

Остановившись перед первой, он присел на корточки и посмотрел на комочек меха, который, невзирая на буйное поведение, был неуклюжим и забавным как обычный щенок, каких любят, какие вызывают у людей улыбку. Но желание смеяться прошло бы у любого, когда подлый зверек откусил бы ему пальцы.

Эрик не боялся того, что ему предстояло. Просто ему никогда не приходилось такого делать, и он испытывал неожиданное стеснение. Но милосердия он себе не позволит — ведь оборотни его тоже не знают.

Открыв переноску, он взял бестию за загривок и, крепко держа, развернул животом вверх. Щенок клацал зубами и повизгивал, вырывался из рук.

Сделав глубокий вдох, Эрик перерезал ему горло серебряным кинжалом и следующим ударом пронзил крошечное сердце, а после быстро повернулся и подальше бросил подергивающегося щенка в сугроб. Он боялся увидеть мертвого младенца. Вид мертвого взрослого и так достаточно тяжело было переносить.

Эрику казалось, что теплая кровь на его перчатке весит больше обычного. Тем не менее, он продолжал, пока не остался последний щенок. Тот еще сидел в берлоге, путь в которую заткнул труп мужчины.

Подойдя к холмику, Эрик взял мертвеца за ногу, но услышал шорох у себя за спиной. Не мешкая, отпрыгнул в сторону, и почти в то же мгновение грянул выстрел.

Первая пуля пришлась мимо, но удача никогда не повторяется дважды.

Грохнуло, и автоматная очередь последовала за первой. Несколько пуль попали Эрику в грудь и в плечи, одна пришлась в предплечье, и невидимый молот ухнул по его левому колену и прошел его навылет. Вскрикнув, он привалился к дереву и сполз на землю. За воротник ему посыпались кусочки коры и снег.

Словно через темную завесу он увидел, как с холма спрыгнула фигура в белом маскхалате и приземлилась рядом с застрявшим в норе трупом. В руках у неизвестного был автомат АК-47,из которого он тут же выпустил несколько очередей. Достав рацию, неизвестный произнес несколько неразборчивых слов, и с разных сторон на прогалину у водопада выступили еще четыре вооруженных фигуры.

Стрелявший в него подошел ближе, и Эрик различил серо-зеленые глаза, равнодушно смотревшие на него.

— Сволочь, — произнес мужской голос, перед лицом Эрика качнулся ствол автомата.

Потом, судя по звуку, сменили магазин. До Эрика донесся запах пороха, он ощутил исходящее от ствола тепло и, наконец, услышал передергивание затворной рамы. Яркая вспышка, и мир исчез в огне.

Отец, монастырь горит!