Михаил Анохин - Проклятая повесть

– Но, ведь Бог-то есть… – Пролепетала Огаркова.

– Темнота! Не Бог, а иерархия богов, миров, как в нашем плане бытия, так в более тонких планах… Адам Кадмон, сфироты, клипоты… Астральные и ментальные тела… Мир переполнен энергиями, дорогая моя!

– Какой ты, Гена умный! А мы – темнота! – Выдохнула из себя Огаркова.

Лялькин потушил сигарету и потянулся, так что хрустнуло что-то в области спины. Он явно не стеснялся, Зинаиды Яковлевны и вел себя в её кабинете так же вольно и свободно, как у себя в спальне…

– Ладно. Я пришел к тебе не за тем, чтобы лекцию читать…

Огаркову от этих слов, а точнее от этого перехода от таинственно-возвышенного к низменному, земному, болезненно сжалась, словно пожухла.

Лялькин понял, что обидел её.

– Конечно, мне было приятно навестить тебя, но дело, как ты понимаешь… В другом месте… Ты же одна… По-прежнему?

Зинаида Яковлевна пересилила себя:

– Ну, выкладывай свое дело.

– Дело тонкое, не каждый этого поймет, я как-нибудь подробнее изложу… В другой раз. Суть в том, что для опытов с проникновением в иные сферы бытия нашей организации… – он особо выделил «нашей организации», – нужны высокоэнергетические объекты. Словом, нам нужны так называемые «святые мощи».

– А я тут причем? – Огаркова даже не удивилась такой необычной постановкой вопроса.

– Ты-то тут не причем, верно, но ты представляешь власть, а мне нужно содействие в открытии легальной организации, скажем, под названием «Общество нетрадиционных методов медицины».

– Но такая, кажется, уже есть в городе, – и, осмелев, предложила: – А почему бы тебе, Геннадий, не возглавить общество Рериха?

– Там давно уже наш человек, – бросил, словно голодной собаке кость, Лялькин.

Глаза её, казалось, вылезут из орбит от удивления:

– Как? Анна Семеновна?

– Да, Анна Семеновна Гиматулина. – Подтвердил Лялькин и неожиданно жестко, даже властно, сказал:

– Мне это нужно. Именно это. Собственная организация и собственный расчетный счет.

Видя замешательство Огарковой, он сказал:

– Держись меня, Зиночка, не проиграешь.

После ухода Лялькина, как известно, в кабинет Зинаиды Яковлевны вошла заведующая библиотекой Таткина Галина Николаевна и очень удивилась, застав свою старую подругу в расстроенных чувствах.

– Что с вами, Зиночка? Что он вам такого наговорил, этот Лялькин?

– Да ничего особого. – Ответила Огаркова, прекрасно понимая, что Таткина ей не поверит. Это её немного разозлило, и потому она не приняла предложенного доверительного тона и перешла к делу?

– Я смогла выпросить, буквально вымолить, у Самого только половину необходимых денег. Ремонт библиотеки сделают по взаимозачету, фирма уже есть – «Пентиума», все вопросы по ремонту согласуешь с директором. Запиши телефон.

После того, как официальная часть закончилась, наступила тягостная пауза. Таткина знала, что Огаркова не курит, а стойкий запах табака говорил о том, что Лялькин здесь курил. Это означало, что между Огарковой и им очень близкие отношения. Какие? Этот вопрос мучил её.

– Он очень изменился, – заметила Таткина.

– Кто он? – Спросила Огаркова, хотя прекрасно понимала, о ком идет речь.

– Лялькин Геннадий, – пояснила Таткина, хотя поняла, что Огаркова знала, о ком она спрашивает. – Он раньше очень модно одевался, а сейчас эта бородища, усы…

– Да, – согласилась Огаркова. – Очень.

А сама подумала о том, что знала если бы Галина, как на самом деле изменился Лялькин, то упала бы, наверное, со стула. Огарковой хотелось побыть одной, обдумать все, а в приемной сидел еще этот занудный журналист. Не отвяжешься ведь.

– Ну, все, кажется, – Огаркова, дала понять, что не намерена, продолжать разговор.

По дороге от здания администрации до библиотеки, Таткина обдумывала, как она для себя назвала, «явление Лялькина» в город и пришла к выводу, что нужно с ним переговорить.

Дело в том, что распоряжением администрации всем культурным учреждениям разрешили зарабатывать деньги, в том числе сдавая помещения под различные мероприятия. Она вспомнила, что года три тому назад Лялькин обращался к ней с предложением организовать кружок по изучению наследия древне-обской цивилизации, но тогда это было невозможно.

В храм, окруженный соснами, перешагивая через фундаментные блоки восходящего рядом собора, пробирался наш давний знакомец, Лялькин Геннадий Петрович. Июньское солнце перевалило за полдень. Было жарко, и потому Геннадий Петрович был одет в длинную навыпуск рубаху, перепоясанную вокруг шелковым шнурком с кистями. Волосы его были подрезаны и расчесаны на старообрядческий манер.