Евгений Сысоев - Праздник смерти

25 мая. Я хотел связаться с клиентом, но мне ответила его домработница. Оказывается, что он уехал по срочным делам и вернется не раньше, чем через неделю. Вот невезение! Все готово, а он даже и не подозревает об этом. Ну что ж? Остается только ждать. Я долго бродил по дому с целью найти себе занятие. Хотел было пойти погулять по улицам города, но дождь испортил мои планы. Не хотелось разгуливать насквозь промокшим. Оставалось только смотреть телевизор или почитать книгу. Предпочтение я отдал второму варианту, хотя ранее никогда не любил читать подолгу.

28 мая. Самый длительный мой провал. На двое суток я остался в беспамятстве. На полу, рядом с кроватью, валялось четыре или пять бутылок. Пьяным себя я, как и прежде, не ощущал. Головная боль снова поселилась в голове, ее разрывало на тысячу мелких частей. Кое-как поднявшись, я пошел в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Но там обнаружил неприятную картину: в корзине для грязного белья валялась перепачканная глиной одежда, в которой я обычно отправляюсь гулять по городу. Джинсы почти по колено были в земле. На ботинках тоже присутствовал приличный слой чернозема. Где я был в эти дни? Что делал? Где нашел такую грязь, чтобы так испортить свою одежду? Ни на один из вопросов ответа у меня не было. А боль становилась все острее и острее. Я разделся, переступил одной ногой край ванны и, поскользнувшись, ударился головой о кафель. Когда пришел в себя, был уже вечер. На затылке и на полу остались следы запекшейся крови. Я просто потерял сознание от удара. Душ я все-таки принял. Прохладная вода немного меня взбодрила, даже показалось, что боль ослабла. Накинув чистый халат, пошел в мастерскую. Там рядом с моей работой валялась еще одна пустая бутылка. Меня это уже начинало жутко злить. Я поднял ее и швырнул куда-то в коридор. Она со звонким грохотом разлетелась вдребезги. Сил убираться у меня сегодня уже не осталось. Я повернулся и направился в другую комнату, но в дверях меня что-то задержало. Я бросил взгляд на холст и заметил, что там было что-то не так. Я подошел, но не мог ничего понять, пока не увидел, что на картине возникло дополнение. На одном из безымянных надгробных камней появились имя и фамилия с датой смерти. Я точно помнил, что все они были пусты. Это было не в моих правилах изобретать такие тонкости. Я просто раскрасил их серым монотонным цветом. Теперь же на одном из них появились надписи. «Элеонора Траст 27.05.2009». Зачем я сделал это? Что за имя? Почему именно эта дата? Голова болит все сильнее и сильнее. Я уже с трудом пишу эти строки. Отправляюсь в кровать и попытаюсь хоть немного поспать.

29 мая. Провал повторился. Я снова ничего не помню. Опять пустая бутылка и еще одно новое имя на моей картине. Рядом с подписанным камнем появилась свежая надпись: «Элиза Марф 29.05.2009». Сегодняшнее число. Я не мог понять, как возможно выпить целую бутылку виски и так аккуратно вывести на картине надпись. Меня это начало всерьез тревожить. Я не знал, где искать ответы на все это. А боль в голове продолжала досаждать, не давая прогнать себя ни на минуту. У меня снова начали периодически возникать мысли о суициде. Я старался указать им выход из своей головы, но как только начинал всматриваться в эти имена, они снова селились по своим обычным местам. Я не знаю, что делать дальше.

5 июня. Провалы повторяются каждый день. Боль, разрывая на части, не дает мне писать. Одно и то же каждый день. Я прихожу в себя лишь только под вечер. Не знаю, как я держусь. Пью только кофе и ничего не ем. Мой холодильник уже давно пустой. А пакет с мусором доверху забит пустыми бутылками. Я уже неделю не выхожу из дома, не моюсь, не бреюсь. Силы постепенно покидают меня. Мне уже не хочется жить. Просто уже все это надоело. На моей картине появилось еще семь новых имен. С каждым днем они прибавляются. Это какое-то безумие, и я ничего не могу с этим поделать. Сегодня был тот день, когда коллекционер должен возвратиться из своей поездки. Я позвонил ему и договорился о встрече. Завтра он должен быть у меня. Завтра я избавлюсь от этой картины. У меня уже нет сомнений, что она проклята. Скоро все это прекратится.

6 июня. Коллекционер был у меня уже в десять утра. Я еще спал, но быстро пришел в себя от настойчивых стуков в мою дверь. Он очень обрадовался, когда я представил ему свою работу. Он вглядывался в нее минут пять, которые мне показались длинными часами, а затем сказал, что заберет картину, когда она будет окончена. Меня это возмутило, и я ответил, что выполнил работу до конца. На что он жестко повторил, что картина еще не закончена и у меня есть еще девять дней, чтобы доделать начатое. Он вернется, как и было оговорено ранее, пятнадцатого июня. Вежливо попрощался и в спешке покинул наш город. Я никак не мог понять и долго искал, что в ней могло быть не так. Но найти ничего не удавалось.