Евгений Сысоев - Праздник смерти

7 мая. С последнего случая провалов больше не случалось. Я начал понемногу возвращаться к обычной жизни, даже написал еще одну картину. Пейзаж. Их я особенно люблю. На ней был огромный старый собор на холме, внизу которого открывался прекрасный вид на лес, поле с белоснежными цветами и реку. И только узенькая извилистая тропинка связывала его с остальным миром. Никогда раньше не писал соборов, но тогда в голове возникла именно такая картина, которую захотелось тут же запечатлить. Возможно, удастся ее в скором времени удачно продать. Я знаю одного любителя живописи в таком стиле, может быть, он и заинтересуется ей. Посмотрим.

10 мая. Проклятье! Провалы снова начались. Не успел я обрадоваться, что попрощался с ними навсегда, как они снова мной овладели. В этот раз никаких бутылок я не обнаружил у себя дома. Только черное пятно в памяти. И опять эта жуткая головная боль. И голоса. Я начал слышать голоса. Их было много, все разговаривали разным тембром и интонацией. К сожалению или к счастью, но я не мог разобрать ни слова из того, что все они мне нашептывали. Мне это уже надоело. Я в отчаянии. Самое страшное, что никто мне не может помочь. Я боюсь, что все это сведет меня с ума.

12 мая. Голоса никак не уходят из моей головы. Даже сейчас, когда пишу. Днем и ночью они меня преследуют, я постоянно слышу чьи-то шаги за спиной. Мне жутко и страшно. Кажется, что еще немного, и превращусь в какого-нибудь зверя, который вот-вот вырвется из клетки и вмиг окажется на свободе. Я не могу больше так жить. Мне кажется, что я очень близок, чтобы переступить порог дозволенного. Я близок к самоубийству. Эти мысли не оставляли меня прошедшим днем ни на минуту. Мне страшно.

13 мая. Симптомы все те же. Я почти не сплю. Сегодня я был у психиатра. Этот молодой идиот в огромных черных очках с толстыми линзами сказал, что у меня синдром Кандинского-Клерамбо, на что я ему ответил, чтобы он шел к черту со своими умными заученными словами из модных книжек. Он обиделся и прогнал меня из своего кабинета. И вот я остался снова один на один со своей больной головой. Я ничего не ел со вчерашнего утра. Моим завтраком сегодня была кружка молока и пара пряников. Мне даже больно смотреть на свет в окне. А суицидальные мысли становятся все навязчивее с каждой минутой. Правда, если и решусь на это, то непременно оставлю пару строк в своем дневнике.

14 мая. Сегодня утром в мою дверь громко постучали. Я долго не поднимался с кровати. Вначале мне казалось, что этот стук живет всего лишь в моей голове. Но со временем он становился все реальнее и четче. На пороге стоял тот самый коллекционер, о котором я упоминал здесь ранее. Он поздоровался, вежливо протянул мне свою руку и сказал, что приехал по звонку, который я ему сделал, якобы у меня для него есть что-то интересное. Я долго напрягал остатки своей памяти, но так и не смог вспомнить момент, когда разговаривал с ним по телефону. Да и не важно. Он долго всматривался в мою последнюю картину и, наконец, сказал, что она великолепна и готов тут же ее купить. Мы быстро сошлись на цене, и он поспешил удалиться из моего дома. Этих денег мне хватит, чтобы платить по счетам еще месяца три.

15 мая. Боль не утихает. Не знаю, оставит она меня уже когда-нибудь или нет. Все препараты, которые только можно было приобрести в аптеке без рецепта врача, я купил и испробовал. Ничто не доставляло мне утешения и покоя. К обеду снова раздались звуки, похожие на вчерашние. Я открыл дверь и увидел коллекционера. Я испугался, что в моей картине он нашел какой-то изъян. Но нет. Он повторил свой визит, чтобы сделать заказ. Он просил меня написать еще одну картину, только захотел, чтобы собор был освещен светом полной луны. И расположение его должно быть не совсем привычное – он должен стоять в центре старого христианского кладбища. Мне эта идея показалась настолько дурной, что я старался отказаться. Коллекционер купил меня. Он предложил мне серьезную сумму, и я сдался. Этих денег мне хватит чтобы навсегда оставить этот город и купить приличный домик на берегу моря. Единственное, что меня немного напрягало, – это то, что был поставлен четкий срок – ровно один месяц. Это означает, что 15 июня я должен буду непременно предоставить ему готовую картину. Я переживаю за сроки. Мне сейчас много что мешает сосредоточиться на работе. Но черт с ним! Выбор сделан. Я попробую.

16 мая. Сегодня я весь день экспериментировал с будущей картиной, даже успел испортить три холста, но ничего хорошего из этого не вышло. Голова продолжала жутко болеть. Единственное – голоса, звучащие в ней, бесследно пропали. Ближе к вечеру я понял, что так дело не пойдет. Взял обычный альбомный лист и карандашом быстро сделал эскиз. Так оказалось гораздо проще. Все встало на свои места. Теперь я четко представлял детальное расположение на холсте каждого элемента. Завтра начну работу заново.