Николай Шмигалев - Губы цвета лайм

Наконец из груди Макса вырвался нечленораздельный, какой-то орлиный клекот – Ева припарковала машину прямо около подъезда их дома. Выбравшись из машины Макс схватил девушку за руку и почти бегом поволок в подъезд. Бесцеремонно растолкав стоявших на площадке юнцов Макс затащил Еву в лифт и нажал кнопку нужного этажа.

Уже в лифте, видя, как побледнел Макс, Ева с тревогой в голосе поинтересовалась:

– Ты как себя чувствуешь, Максим?

– Пока очень плохо! – процедил тот сквозь зубы.

– Ничего, потерпи еще немного, мы почти дома.

– Угу!

Не зная о том, что произошло с Максом в ресторане, Ева наивно полагала, что ему просто стало плохо от того, что перебрал со спиртным и теперь сдерживался из последних сил, чтобы не вырвало. Не сказать, чтобы Макс частенько прикладывался к рюмке, но пару раз уже было такое, когда после вечеринок Ева его еле успевала довезти до дому, где тот содержательно «беседовал с белым другом». Надеялась она, что и на этот раз все обойдется банальным «пуганием» унитаза.

Но бедная девушка сильно ошибалась.

Когда лифт остановился и его створки раскрылись, Макс буквально швырнул Еву к двери.

– Открывай!

Ева достала из ридикюля ключ и с трудом вставила его в замочную скважину – взявший её за талию Макс, к тому же дышавший в затылок, мешал сосредоточится.

– Ну, чего там застряла?!

– Да все уже!

Ева распахнула дверь и попыталась посторониться, чтобы пропустить Макса в ванную, но тот и не думал её отпускать.

Закрыв дверь и подхватив девушку на руки, Макс не разуваясь понес её в спальню.

– Макс, прекращай дурачиться, – все еще не понимая, что с ним происходит, пыталась Ева угомонить своего любимого. – Отпусти меня, слышишь?!

Но Макс уже ничего не слышал и не хотел ничего слышать. Распахнув двери спальни он бросил девушку на аккуратно заправленную кровать, включил свет и, сбросив пиджак, завалился на неё сверху. Теперь, когда они остались одни, Макс, сгоравший от нечеловеческого возбуждения, выпустил на волю все свои потаенные желания и сексуальные фантазии. Наверное, он и сам до конца не осознавал, на какие грязные поступки способен в таком состоянии.

Сорвав платье с сопротивлявшейся девушки, Макс пришел в еще большее исступление. Черный гипюровый лифчик, такого же цвета трусики и чулки с кружевной каймой-резинкой контрастировавшие с белой бархатистой кожей Евы окончательно лишили его рассудка. Зарычав по-звериному, обезумевший Макс накинулся на свою жертву. Следом за платьем на прикроватный коврик упали разорванные трусики и скомканные чулки. Бюстгальтер со сломанными застежками безвольно повис на абажуре напольного торшера. Несмотря на то, что Ева противилась и умоляла его прекратить, Макс оставался глух к её словам. Своим смятением она его только больше раззадоривала. Сбросив с себя одежду он склонился над Евой, рывком раздвинул её молочно-белые бедра и проник в неё резко и грубо. Девушка вскрикнула от пронзившей её боли и еще раз попыталась поймать взгляд Макса. В его потемневших глазах плескалась животная похоть. Это было лицо совершенно чужого, незнакомого ей человека – жесткое, безжалостное, властное. Надеясь, что все скоро закончится, она зажмурилась и попыталась закрыть лицо руками. Но в следующий миг, Максим, посчитав, что эта поза слишком обыденна, перевернул девушку на живот и заставил приподняться на колени. Абсолютно не заботясь о её ощущениях, он схватил её за бедра и мощно войдя сзади, продолжил грубое соитие. Ненасытный Макс менял позы, словно имел дело с бездушной куклой, выбирая все более непристойные и постыдные, мял груди, заламывал руки, оставляя синяки на нежной коже. Издавая гортанные хрипловатые звуки, Макс покрывал её шею, плечи, лицо влажными поцелуями, облизывал грудь и живот, оставлял засосы на спине и ягодицах, кусал лодыжки и запястья, не переставая вновь и вновь погружать свою возбужденную плоть в сухое как пустыня лоно женщины…

Ева не знала сколько времени длилась эта пытка. Её сознание затуманилось. Наверное, чтобы девушка не сошла с ума от боли и стыда, включились защитные функции организма и Ева впала в некое подобие гипнотического транса.

Когда она очнулась, то увидела Макса рядом с собой, безмятежно спавшего на скомканных простынях. Выплеснув свою сексуальную агрессию, он заснул как ни в чем не бывало, крепким сном, даже не удосужившись поинтересоваться состоянием Евы.

А у неё болело все тело, болело не только снаружи, но и изнутри. И если с наружи боль была ноющая, то внутри все горело адским огнем. Но даже не эта боль приносила девушке наибольшие муки. Боль в опустошенной душе, страх, разочарование в любимом человеке и, как следствие, разочарование в жизни, совсем недавно такой уютной и благополучной, повергли её в пучину страданий.