Т.Е.Д. Клайн - Церемонии

Нет, не только кончик. Приблизившись, она увидела, что весь лист обрамлен белым, и знакомый темно-зеленый окрас отступал, как от инея или невидимого ледяного пламени.

Миссис Порот провела пальцами по поверхности. Она тонко чувствовала растения, они говорили с ней сотней неприметных знаков, и у листка наверняка была какая-то тайна.

Но на этот раз прикосновение ничего ей не сообщило. Воздух вокруг пульсировал от жужжания невидимых пчел. Ухватившись за ветку розы, миссис Порот слегка потянула листок, но тут же почувствовала пронзительную боль, вскрикнула и отдернула руку. Из ладони прямо под большим пальцем торчал бледно-зеленый шип, неровно обломанный у основания. Женщина выдернула его. Шип выглядел зловеще: изогнутый, почти дюйм длиной. Как она могла его не заметить?

Жужжание становилось все громче и настойчивее. Когда миссис Порот поднесла пораненную руку к губам и почувствовала вкус соленой, теплой крови, на ветке что-то появилось.

В нескольких дюймах от ее лица шевельнулся бутон.

Женщина распахнула глаза. Почему она не заметила его прежде? Бутон был крупнее остальных, его поверхность казалась влажной и как бы пористой. Он висел на тонкой ветке, как кусок гнилого мяса.

Миссис Порот осторожно протянула к нему руку. От ее прикосновения бутон как будто сместился. Гневное жужжание насекомых гудело в ушах тревожным набатом, и тут в сердце жаркой, залитой лунным светом и пронизанной ароматом роз ночи ее охватил холод.

Она сорвала бутон с ветки, и он тяжело лег ей на ладонь. Женщина ощупала пронизанную темными жилками чашечку цветка. Лепестки разошлись один за другим, потом отпали, как шкурка пустого фрукта. Внутри лежало бледное, липкое существо, похожее на свернутый кусок кишки. Когда его коснулся свет луны, существо шевельнулось.

Теперь миссис Порот разглядела его как следует: жирный белый червь, толстый, как детский палец. Жирный белый червь, который у нее на глазах развернулся, поднял гладкую голову и посмотрел на нее. Жирный белый червь с человеческим лицом.

Скорчившись от отвращения, женщина бросила существо на землю. Она была уверена, что слышала вопль, когда раздавила его ботинком. Что человеческие легкие, человеческое горло, человеческий рот выплюнули в ее сторону слова какого-то темного, древнего языка, который она никогда прежде не слышала, – но пробудилась с уверенностью, что поняла их значение.

Сегодня днем она видела приехавшего с ее сыном гостя, полнотелого, розового и невинного. И она узнала черты его гладкого лица. Сон не лгал. Картинки были правдой. Впервые в жизни она ощутила такую усталость, что не смогла молиться.

Старик – Авессалом – все еще жил; это знание преследовало миссис Порот на протяжении всего ее безрадостного существования. Она знала, что однажды он начнет действовать, соберет актеров – мужчину, женщину, Дхола – и запустит процесс. Знала, что все начнется первого мая и завершится первого августа, в месяц двух полнолуний.

Но она всегда думала, что у нее есть еще по крайней мере десять лет. Что времени на подготовку будет больше. Она не подозревала, что все начнется так скоро. В этом году. В этом мае.

Этим летом.

Его путешествие завершается на юге, где небоскребы отражают закатное солнце и отбрасывают громадные тени поперек проспекта. Беспечная воскресная толпа заполняет тротуары, течет мимо уличных торговцев и выплескивается из магазинов, чтобы присоединиться к общей массе, которая сливается, распадается и вновь сливается, как живой поток.

Среди него незамеченным идет Старик.

Навстречу ему бредет хромой полуголый мальчишка с бледной головой, раздутой, как перезрелый фрукт; в руках у него засаленный конверт. Слепой трубач в дверном проеме заброшенного здания пытается передудеть шум автомобилей. Кто-то ссутулился над таксофоном – яростно двигаются губы. На углу изможденная женщина размахивает грифельной доской со множеством имен и призывает планету спасаться. Человечество было осуждено, кричит она, и сочтено недостойным.

Старик знает, что она права. Он сам – один из судей. Он поворачивается спиной к женщине и оказывается нос к носу с собственным отражением в витрине: низенький полный человечек с зонтом в руках; синий саржевый костюм, брючки с мешковатыми коленями; широкое ангельское личико в нимбе тонких белых волос.

Отражение неприметного старичка.

Когда-то у него было что-то общее с толпой, что течет теперь мимо него по тротуару. Когда-то, больше века назад, он был одним из них – частью заполонившего планету мерзкого стада. Теперь осталась лишь видимость: органы, кости, плоть. Он был начисто отмыт от человечности; он не ощущает и тени родства с этими отвратительными, обреченными созданиями – лишь ледяную, неусыпную ненависть. Старик идет по проспекту, и люди расступаются перед ним, как кукурузные стебли.