Максим Шешкаускас: Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

Узнал меня? Тише-тише… Теперь ты видишь тоже, что вижу я. Слушай внимательно – позже, когда ты успокоишься и примешь, я дам тебе слово, пока вникай. Оставь панику, отнесись философски. Как к переезду… Представь, что ты навсегда бросил старое, оставил всех, кого знал и переехал в другую страну – ты же мечтал о переменах? Я не шучу – произошедшее с тобой похоже на переезд – увидишь, тут, внутри меня, целый город – я в него душу вложил, в каждый камень любой из улочек. А какая экология! Еще из плюсов: ты больше никогда не заболеешь, не будешь нуждаться, переживать о завтрашнем дне – сможешь навсегда остаться прежним, как и хотел когда-то… И не думай, что ты умер – нет, даже не надейся. Ты, возможно, уйдешь одновременно со мной, а я намерен прожить долгую жизнь. Впрочем, мне-то как раз надо трудиться. А ты, наконец, полностью свободен от быта и можешь писать! Я даже тебе завидую – как иронично, не правда ли? Ты вскоре поймешь почему – советую на досуге поговорить с Янушем – именно во Внутренней Риге он достиг таких глубин, что даже мне теперь далеко до его понимания…

А если тебе вдруг будет чего-то не хватать, или захочется остренького – не стесняйся, спрашивай, постараюсь помочь. Ты, главное, не отчаивайся и не истери. Только не расценивай как угрозу, но, в крайнем случае, я найдусь, как обуздать. И, ой, как тебе это может не понравиться. Представь свой самый страшный кошмар, воплотившийся наяву и длящийся вечно? Но все-все, молчу, уверен, до этого мы не дойдем, ты ведь вполне рассудительный?

Так, кажется, ты еще не совсем понял, что произошло? Ага, последнее, что ты помнишь до прибытия во Внутреннюю Ригу – это как ты открываешь мольберт. Самое страшное твое сознание отказалось принять и внесло корректировки в память. Но ничего, сейчас я тебе помогу, расскажу, как все было.

Сразу к главному – три дня назад я перерезал тебе глотку. Насладился твоими воспоминаниями, пикантным поделился с горожанами, и вот решил ввести тебя в курс дел. А чтобы объяснить, зачем зарезал и где ты теперь, мне придется рассказать с самого начала. Да заткнись ты! Вот так – побудь-ка на время сплошным слухом, и не бойся – после я верну тебя в твое привычное состояние. А пока сосредоточься на рассказе – он поможет не сойди с ума прямо сейчас:

***

Жили-были два брата: Андрюша да Никитка. И хоть Андрюша до сих пор утверждает, что родители относились к ним одинаково, старшенький будто бы был нежеланным ребенком, а появившегося на год позже брата обласкали любовью. Отец ребятишек беспричинно нахваливал младшего, старшего же принимал… даже не знаю, как пасынка разлюбленной жены.... Посуди сам, вот пример стандартного отцовского поведения: подлиза Андрюша, привыкший к похвале до степени, когда без нее уже неуютно, чтобы угодить, затевает уборку. Уж не знаю, возможно замечтавшись как отец в награду треплет его по головке и приводит мне в пример, от рождения неловкий мальчик роняет со стола старинные карманные часы – семейную реликвию, передающуюся от отца старшему сыну. Экран разлетается брызгами, Андрюша бледнеет, бледнею и я: во-первых, зная о традиции, уже в то время считая себя собственником реликвии, во-вторых, со страхом прикидывая, сколько младший брат не сможет сесть на заднее место: окажись на Андрюшином месте я, от отца пощады не было бы. Понимая это, советую брату на время сбежать из дома, я буду приносить ему пищу и сообщу, когда отец подостынет – дети, что с нас взять. Но весь из себя такой правильный братик решает встретить угрозу лицом. Герой! Если бы не его этот жалостливый, тысячу раз отрепетированный взгляд, которому отец не в силах противостоять.

И вот отец возвращается с работы – Андрюша сама невинность, мученик, Христос-спаситель, идущий на распятие, и отец тает. Рука треплет головку: ничего-ничего, бывает… Как же мне хотелось зарядить младшему брату по физиономии – за фальшивый артистизм, который у меня вызывал отвращение и непонимание, как этим можно подкупить отца.

Но и я искал похвалы – хотя бы раз отец взглянул на меня так, и потрепал по голове так, как смотрел и трепал Андрюшу.

Поэтому на следующий день Никитка тоже вылизывает квартиру, кряхтя от усердия и фантазий про отцовскую улыбку. Но, увы, пришедший после работы папа просто окидывает убранную квартиру и наивно держащего метлу мальчика взглядом. Все повторяется и на второй, и на третий день. Никитка бросает попытки и тут же получает взбучку за беспорядок. Понимаешь? Мальчик превращается в уборщика.