Андрей Третьяков - Сон разума

– У вас что, похмелье?

Я повернулся к Райану. Он сидел, все так же склонив голову и отставив в сторону руку, всем своим видом сообщая миру о своих сексуальных предпочтениях. Глаза иронично смотрели на меня, губы кривились в легкой усмешке. Такой же ироничной, но еще и сочувствующей.

– Нет, Элтон Джон, у меня нет похмелья, – ответил я.

– О, профессор, – брови Райана поползли вверх. – Так вы определитесь, я Кевин Райан или все же Элтон Джон.

– Я буду называть тебя так, как посчитаю нужным, – проворчал я.

– Вот как? Этим вы просто хотите мне сказать, что не помните моего имени?

Я пробежал взглядом по молескину, но тут же осознал, что не делал записей по поводу студентов, и понятия не имею, как кого зовут на самом деле. У меня был журнал их группы, но я его открывал лишь один раз в первый день занятий, чтобы узнать, что это за здоровенный кусок макулатуры лежит у меня на столе. С тех пор он все время находился или у старосты, или в деканате. Мой к нему интерес пропал.

– Но я вовсе не против, профессор, – продолжал Райан. – Для вас я могу быть кем угодно.

Пока он это говорил, его глаза прикрылись на несколько секунд, а голова описала пол-оборота вправо. Я вздохнул и, бросив карандаш на стол, потер виски.

– Так Леша прав? У вас похмелье?

Точно, вот как его зовут, это паренька-гея – Леша. Я мог бы это запомнить, но уже через секунду забуду. Всю абсолютно не важную информацию я забываю моментально. Мозг сам решает, что для меня важно в данный конкретный момент, а что нет, и фильтрует получаемую мной информацию. Понятие не имею, как это работает, но живу с этим всю свою жизнь и уже привык.

Я взгляну сначала на Бритни, а затем на Райана и покачал головой:

– Повторяю еще раз: я не сплю, и у меня нет похмелья, я бы никогда не пришел на занятия с бодуна. Просто мне…

Я замолчал, не зная, что сказать дальше, но мне и не пришлось. За меня все сказал Райан:

– Пофиг?

О, а это было чертовски верное замечание. Я смотрел на него, а он смотрел на меня, без своей самодовольной и ехидной улыбки, и он все прекрасно понимал. Прятаться смысла не было.

– Можно сказать и так, – ответил я.

Тишины это заявление не вызвало. Не вызвало сверх меры, потому как в аудитории и так было довольно тихо и только капли дождя стучали снаружи. Кажется, всем было пофиг.

– Что, не шокирует? – спросил я, вновь подхватывая свой карандаш.

– Неа, – пожал плечами квотербек, его сосед лишь развел руками и разлегся на столе.

– Вы не первый преподаватель, которому пофиг.

– Тем более из тех, кто тут временно.

Я перевел взгляд с Бритни на ее соседку, но, кажется, говорили они вполне искренне. Постучав карандашом по молескину, я несколько раз кивнул:

– Справедливое замечание, хотя и довольно грустное.

– Ваша вера в систему Российского образования пошатнулась, профессор? – весело просил Райан.

– Наоборот, – ответил я, выдвигая верхнюю полочку стола. – Укрепилась.

По аудитории пронеслись легкие смешки. Было похоже на то, что не все поняли, что именно я сказал. А из тех, кто понял, не все смогли определить полярность моего заявления. Так и происходит в нашем мире: кто-то что-то говорит, слышат все, понимают лишь некоторые, а осознают сказанное единицы.

– Где у вас тут курят? – спросил я, достав пачку Мальборо и осмотрев аудиторию.

– У нас тут не курят, – тут же отозвалась девушка, сидевшая за столом напротив моего.

– Это же университет, – подхватила ее подруга, похожая на мышку. Столь же серая и неприметная.

Под моим взглядом она мгновенно стушевалась и опустила голову, точно ее что-то заинтересовало в пустой тетради. Зато, оживился сосед квотербека. Он поднялся всем телом и с улыбкой посмотрел на меня.

– Можно в туалете, там даже преподаватели курят, – заявил он. – Не все, но некоторых я там часто вижу.

Я кивнул. Да, и в мое время я не раз сталкивался с преподавателями, что курили в туалетах. Я сам не раз к ним присоединялся и таким образом заводил весьма интересные и полезные для студентов связи и знакомства. Воистину место для курения кладезь информации, оно многие десятилетия объединяет людей. Но если бы меня заметили шляющимся по коридорам посреди занятий, то вряд ли бы погладили по голове. Я перевел взгляд на ближайшее ко мне окно.

– Окна открываются? – спросил я.

– Да, мы иногда проветриваем помещение, особенно когда жарко, – затараторила зубрилка с первой парты, староста группы, но вовремя сообразив, что к чему, тут же замолкла.