Андрей Третьяков - Сон разума

Я замолчал. Мой взгляд был устремлен вдаль. Сквозь покрытое мелкими капельками окно, сквозь капли льющего с неба холодного осеннего дождя, сквозь только начавшие желтеть кроны деревьев, сквозь серую мрачность тяжёлых туч. Мой взгляд был направлен за горизонт и дальше. Он был устремлён далеко в прошлое, и прошлое поглотило меня целиком. Я растворялся в нем.

– Профессор?

Дождь барабанил по крышам, стучал к нам в окна, ручейками стекал вниз, размывая землю, очищая ее. Очищая нас.

– Профессор?!

Я оторвал взгляд от окна. Все они смотрели на меня. Кто заинтересованно, кто взволнованно, кто скучающе. А кое-кто так и вовсе с вызовом. Наглые. Они стали наглые. Мы тоже были наглыми в свое время, но каждое новое поколение студентов становиться все более наглым, словно перенимая некую эстафету у предыдущего. И эти были наглыми без меры.

С первых дней, они решили называть меня профессор, хотя этот титул, эта должность, не имела ко мне никакого отношения. Просто им показалось это забавным. Да я был молод. Моложе большинства их преподавателей, к тому же я был лишь временно приглашенным, отчитать курс и до свидания. Но меня поражала не их наглость, а их сплоченность. Уж не знаю, кому принадлежала идея так меня называть, но подхватили ее абсолютно все.

– Профессор? – повторила типичная зубрила с первой парты, в очках, строгой одежде и с полным отсутствием хоть какого-то намека на косметику.

– Я вас услышал и с первого раза.

Мой скучающий взгляд прошелся по крошечной лекционной аудитории, ни на чем конкретном не задерживаясь надолго, и вновь обратился к окну. Меня жутко клонило в сон. Глаза закрывались сами собой. Не знаю, сказалось ли на это ранее пробуждение, или этот приятный и милый моему сердцу стук капель за окном. Хотя, лично я сам, больше склонялся к мысли, что это возвращение в лекционную аудиторию так сказывается на мне. Даже не смотря на то, что на этот раз я находился по другую сторону.

– Задумались о ком-то конкретном?

Я сместил взгляд влево. Голос принадлежал молоденькой девушке, что вместе со своей подругой сидели за первой партой третьего ряда, ближе к окну и, на мой взгляд, являлись самыми большими оторвами этой группы. Одеты крайне вызывающе, рубашки на груди расстегнуты так, чтобы были видны очертания лифчика. Короткие юбки, чулки и недвусмысленные взгляды довершали картину.

Я проигнорировал вопрос девушки с двумя светлыми хвостами по бокам, что всем своим видом напоминала мне Бритни Спирс времен ее молодости и самого начала карьеры.

– Наслаждаетесь дождем?

Мой взгляд вновь сместился. На этот раз говорил парень, что сидел за девушками. Высокий, стройный, с дорогой прической, в фиолетовом поло и узких ярко-голубых джинсах, с вечно сладковатой улыбкой на лице, он всегда заставал меня врасплох свой прозорливостью и медом, сочащимся в его голосе. А его голубые глаза и точеные черты лица вызывали у меня стойкие ассоциации с Кевином Райаном.

Заметив мой взгляд, парень мило мне улыбнулся, отставил в сторону руку и положил на нее подбородок, продолжая сверлить меня взглядом.

– Ха, смотрите-ка, а наш пидарок, кажется запал на профессора, – усмехнулся нагловатый парень, сидевший за первой партой слева от меня. Он был представителем типичного студенческого альфы. Среднего роста, но с широкими плечами и крепким телосложением, вполне сходил за какого-нибудь спортсмена. Я про себя называл его квотербеком.

– Ой, Сема, иди в жопу, – скривился Райан

– Если в твою, то ни за что.

Парень скривился еще сильнее, и стереотипно качнув головой, отогнул средний палец с аккуратно подстриженным и подточенным ногтем.

– Твоя жопа настолько плотно забита самолюбием, идиотизмом и прочим дерьмом, что я бы там при всем желании не поместился.

По аудитории прокатился раскатистый смех. Причем громче всех смеялись квотербек и Райан. Я перевел взгляд с одного на другого и обратно. Оглядел всю аудиторию, всех собравшихся и удивленно пожал плечами. Я их определенно не понимал.

– Эй, Райан, – позвал я.

– Да, Касл? – усмехнулся в ответ парнишка.

Я лишь слегка вскинул брови, но ничем не отреагировал на его слова.

– Ты гей, – сказал я прямо в лоб.

– А-а-а вы, крайне наблюдательны, профессор.

Он смеялся надо мной. Его глаза смеялись, его губы смеялись, даже положение его рук смеялось. Только вот насмешка эта была какой-то слишком добродушной.

Я кивнул и перевел взгляд на второго парня.

– Ты, квотербек, ты же местный альфач, – я не спрашивал, я вновь утверждал.