Андрей Третьяков - Сон разума

Мы были почти на месте. Высокое грязно-белое здание нависало над нами с вершины холма. Людей видно не было. Скорее всего, приемные часы закончились. Все как обычно.

Я с трудом выпрямился и посмотрел на красный ржавый забор-сетку, убегающий вперед вдоль инфекционного отделения городской больницы. Он всегда навевал на меня какую-то непонятную, но вполне осязаемую тоску. Словно тоску по чему-то давно утраченному. Я не мог просто откинуть это чувство или как-то его контролировать. Не мог даже его классифицировать. И мне просто пришлось смириться с фактом, что оно есть. Просто есть и все.

– Определенно стоило, – ответил я своей подруге. – Только вот…

– «Только вот», что?

Я взглянул на нее, а она смотрела на меня. Полторашка была такой низенькой, что мне приходилось опускать голову, а ей задирать подбородком вверх. Иногда я даже забывал, почему именно прозвал ее Полторашкой. Она все еще сжимала мою руку и уверенно вела меня вперед. За ней всегда было просто идти. Я привык, что люди всегда шли за мной, но с появлением Полторашки я мог иногда себе позволить отпустить вожжи и просто следовать по течению.

– Стоило ей рассказать, что мир полон не только таких людей, которым все равно, людей как она, но и таких людей, которые только и могут, что говорить. – Я глубоко вздохнул и печально улыбнулся. – Таких людей как я.

Я потянул на себя дверь незаметного приземистого здания и пропустил Наташку вперед. Нас окутал полумрак обшарпанного подъезда – а иначе как подъездом это помещения я назвать не мог – и свет за нашими спинами умер в хлопке массивной входной двери. Я поежился и втянул носом отвратительный запах плохо вымытых ступеней, табачного дыма, едких больничных химикатов и громко выругался. Добавь к этому запах мочи и картина сложится полностью.

– Пахнет как в нашем штабе, – попыталась пошутить Наташка.

– Женщина! Тебе еще придется взять эти слова обратно.

Я дождался, когда глаза привыкнут к темноте подъезда, впился уничтожающим взглядом в подругу, и первым двинулся на второй этаж. Наташка засеменили следом.

В приемную хирургического отделения нас естественно не пустили. Было ли дело в том, что время приема посетителей давно закончилось, или в нас самих и грязи, налипшей на кроссовки, я не знал. Да и мне было все равно. Главное, что вообще не погнали ссанными тряпками.

– Сын Людмилы? – медсестра в приемном покое смерила меня нагловатым высокомерным взглядом. – Подожди, сейчас позову твоего друга.

Мы переглянулись с Наташкой и дружно пожали плечами. Связи моей мамы в медицине всегда играли нам на руку.

– Там, – махнула в нашу сторону медсестра, – там подождите. За дверью.

Мы молча повиновались, так как спорить было абсолютно бессмысленно, все равно ни к чему хорошему это бы не привило, разве что, нас действительно бы отправили восвояси. Мы спустились на площадку между этажами и, прислонившись к подоконнику большого окна, принялись ждать, ни о чем конкретном не разговаривая, лишь изредка бросаясь дежурными фразами.

– Темновато тут, – заметила Наташка.

– Угу.

– А на улице светло.

– Угу.

С минуту стояла гнетущая тишина. Наташка посматривала на меня украдкой.

– Ты злишься?

Я оторвал взгляд от каменного пола и посмотрел на Наташку. Выглядела она встревоженной. Смотрела из-под упавших на лицо коротких прядей светлых волос.

– Нет, – кивнул я и приобнял девушку за плечи, пододвинув ближе к себе. – Нет, что ты. Ты же знаешь, я люблю тебя и не могу долго злиться или обижаться.

– Ну, слава богу, – облегченно выдохнула Наташка. – Я уж думала, что и наговорила всякого и подставу эту со свиданием устроила…

– Я же знаю, что ты просто беспокоишься обо мне. Но я в порядке. – Опустив взгляд на девушку, я улыбнулся: – Честно.

Наташка кивнула и улыбнулась в ответ.

– Эй, – толкнула она меня в плечо, когда двери приемного покоя распахнулись, – я тоже тебя люблю. Не забывай этого.

– Да с тобой забудешь тут, – пробурчал я, довольно потирая руку, куда пришелся ее удар.

Мы смотрели, как к нам спускается Стас, одетый в больничный то ли халат, то ли накидку в горошек. Он держался одной рукой за перила, а вторую прижимал к правой нижней части живота.

– Как дела, колокол? – весело спросил я.

Стас поморщился и кивнул.

– Почему колокол? – не поняла Наташка.

– Ну, посмотри на его накидку, она словно колокол. А там внутри есть и стержень, который, – я несколько раз покачал в воздухе указательным пальцем так, словно это мятник, – ну, ты поняла.