Mara Strega - Сказки о страшном

– Я не боюсь операции, – захныкала Надя, согнувшись, пытаясь отобрать руки у мужа и спрятать в них лицо. Тяжёлые африканские косички заскользили по плечам, загородили её от сторонних наблюдателей.

– А чего же?

– Здесь смерть, – сказала она чётко и ясно, и в коридоре повисла мёртвая тишина. Владимир нервно оглянулся на окружающих их пациенток и их мужей, которые теперь все буравили взглядом необычную пару. Во взглядах было осуждение, неприязнь, сочувствие к нему – мужу такой сумасшедшей.

– Надя, что ты такое говоришь? – прошептал он.

– Если я останусь здесь, я умру. Давай уйдём, нам надо уйти.

– Но у тебя ведь завтра операция!

– Мы вернёмся через месяц, пожалуйста, давай уйдём…

Она подняла на него глаза, в которых плескались боль и мучение. Странные маленькие чуть косящие глаза янтарно-зелёного цвета, которые всегда смотрели не на тебя, а в тебя, заглядывали в самую душу. Некрасивая, нескладная, гадкий утёнок со шрамом через левую бровь, она была его самым любимым существом на земле. Если бы перед ним сидела не Надя, он бы и слушать не стал. Но её «некоторые психологические особенности» включали кое-что ещё. Она сияла.

Владимир уже многие годы задавался вопросом: знал ли он, что она сияет, когда спасал её от группки её ублюдков-одноклассников, которые издевались над ней во время урока физкультуры на улице? Она сидела, сжавшись в комочек, на скамейке и плакала навзрыд, а эти твари безмозглые швыряли в неё спелыми каштанами, называя всеми теми словами, которые он никогда не произносил. Он тогда неожиданно понял, что обязан спасти это маленькое худое сокровище. Что будет дальше, его не волновало. Он даже не боялся, что, возможно, его отметелят эти засранцы, ведь их много, а он по физической силе их не превосходит.

Однако они поспешно ретировались, когда у Нади появился защитник. Как только он обнял её, она перестала плакать, потёрла побитые каштанами плечи и произнесла, заглянув ему в глаза: «Ты пришёл!»

Она сияла, и поэтому он привык доверять её чувствам. И сейчас, заглянув в эти любимые глаза, он ответил:

– Пойдём.

Они встали синхронно и практически выбежали из приёмного покоя на залитую светом улицу. Пациентки, вздохнув, переглянулись с мужьями.

***

Всё началось в одиннадцать вечера. Красный сигнал тревоги заставил их обоих подскочить и броситься из ординаторской в сторону палаты. Пока они бежали, их ушей достиг крик:

– РЕАНИМАЦИЯ!

– Пообещай мне, – быстро сказал Антоныч, – что уничтожишь эту куклу.

Мария кивнула.

Дальнейшие двадцать минут все сотрудники отделения были заняты реанимацией несчастной женщины. Сердце начинало работать, но потом остановилось вновь. Где-то в ординаторской долго звонил телефон, но Мария была занята тем, что набирала лекарства, ей было не до вечно чем-то обеспокоенных акушер-гинекологов.

Кто-то из медсестёр сбегал туда и снял трубку. Потом Мария услышала:

– В операционную! Срочно, там гипоксия!

– Да пошли бы они на… – рявкнула Мария, но шёпот на ухо заставил её замолчать:

– Засунь трубу и уходи. Убей эту грёбаную куклу.

Антоныч сразу снова вернулся к реанимации, а она сорвалась с места. Как он и предложил, она начала наркоз, потом спросила у анестезисток:

– Вы знаете, что делать?

Обе кивнули – благо, они были опытные.

– Я ухожу, проведите наркоз самостоятельно.

только бы успеть

Она ворвалась в сестринскую через тридцать секунд. Сигнал тревоги всё ещё звучал в двухместной палате.

Куклы там не было.

где он?!

в другом корпусе

Она могла поклясться, что с ней сейчас говорил Данте. Он всегда знает, что и где происходит. Ответом ей стал холодный смех, раздающийся словно повсюду.

он силён

Жребий брошен. Мария вылетела из сестринской и побежала к лестнице. Со второго на пятый этаж. Как она могла забыть, что Алина сегодня работает в гинекологии? По транспортному коридору к новой лестнице. С пятого этажа на второй. Что она будет делать с куклой, когда окажется в той сестринской? По надземному переходу. Её дыхание сбивалось – она ещё не успела окончательно поправиться и вернуться к тренировкам. Направо. Вниз по лестнице, три пролёта до подвала. Подземный переход.

Какая-то смутная тень мелькнула в самом начале перехода, отразилась в гладких кафельных стенах.

пошёл вон!

Снова злой смех. Но тень растворилась без следа.

***

– Данте, где он? Где он?! Скорее!

Данте нервно потёр губы указательным пальцем, на секунду прикрыл глаза.