Орешниковая Соня - Песочный человек

Потом, наконец-то, приехал Озоновский, напугав нас до одури звонком в ворота.

Мы с Риткой и Симой погрузились в машину.

Сначала Озновский отвез «по месту происки» Симу и сумку еды, которую мы с Риткой не одолели. И Сима, и хозяин Симы были счастливы.

Потом Озновский повез домой Ритку.

– Ну, Мария, начинай, – сказал Озоновский. Я долго ждала этой фразы. Ритка поежилась.

– Сережа, не сердись. Ну, понимаешь, канун Рождества. Дом в деревне. Ну, мы решили погадать на зеркалах…

– Сначала вы выпили наливки.

– Нам было страшно, Сережа…

– А нельзя было сразу позвонить мне, Мария, и сказать правду, а не придумывать, что у вас с подругой все в порядке и вы переночуете в доме?

– Ну, Сереж, как ты не понимаешь… Мы решили устроить как бы девичник… Рождественскую сказку…

– Да, – вякнула Ритка и заткнулась. И снова поежилась.

– Мария, я тебя не понимаю, – покачал головой Озоновский. – Ты – одна из лучших моих выпускниц. Ты пять лет изучала мифы и легенды народов мира. Ты уже почти полгода сама преподаешь на факультете, которой окончила. Рассказываешь студентам про сказки… И после этого ты не боишься…

– Сергей Петрович, ну, вы загнули! – протянула Ритка. – Чего сказок-то бояться!

– Рита, помолчи, – прошипела я.

– Маргарита, вы просто не понимаете, – не смутился Озоновский. – Мифы и легенды не возникают просто так. Тем более, все мифы и легенды похожи между собой. И это тоже не простое сходство. Даже обычные сказки повторяются. А почему? Вы помните присказку? В сказке – ложь, да в ней намек… Даже сказки нужно верно толковать, Маргарита. Вот кто такая Баба Яга, а?

– Ну, бабка на помеле. Бабайка, короче. Ей детей пугают, – растерялась Ритка, послушно отвечая.

– А почему ей пугают? – несло Озоновского.

– Чтобы дети слушались, – ошарашено ответила Ритка.

– Не верно, Маргарита. Не зрите в корень. Почему дети должны слушаться, чтобы их не утащила бабайка, а?

– Ну… ну… – совсем потерялась Ритка.

– Вот! – воскликнул Озоновский. – Вы не знаете! А между прочим, Маргарита, Баба Яга символизирует в сказках покойницу. И избушка ее на курьих ножках – это древнее захоронение. Живым людям не нравится запах мертвого тела. А мертвым не нравится запах живых. Поэтому-то Баба Яга всегда восклицает: « Фу, фу, человеком пахнет»…

– Боженьки мои, – прошептала Ритка. – И ты, Маруся, не рассказывала этого?

– Когда это тебя сказки интересовали? – с обидой припомнила я.

– Я-то думала, вы библию учите, про Будду, Аллаха там…

– Мария не рассказывала вам многого другого, Маргарита.

– О… А…

– Словом, все придания имеют реальную основу, – продолжил Озоновский. – И гадания – это…

– Это нельзя! – выпалила Ртика, как примерная ученица.

– Правильно, Маргарита, – кивнул Озоновский. – Потому как гадание – это бесовщина. И кто нам может явиться в зеркале? Только дьявольский дух.

– Мамочки мои, – прошептала Ритка.

– Вы хоть «Чур, меня», – сказали? – вопрошал разгневанный Озоновский. Мне всегда нравилось, как он злится.

– Ага, – выдавила из себя Ритка. – Я больше никогда не буду гадать.

– И это верно, – прикрикнул мой профессор и любовник по совместительству.

– Сережа, хватит, – сказала я.

– Что?

– Ритке пора выходить.

– Ах, это…

Напуганная сверх меры, Ритка вылетела из машины пулей. Она даже не сказала « До свидания» или « Пока».

Мы подождали, когда она включит в квартире свет и помашет нам из окна рукой. Потом Озоновский поехал. Он долго молчал, а я не решалась заговорить первой. Наконец, я не выдержала и робко спросила:

– А что будет с моей машиной, Сережа?

– Ничего. Починят. Доставят. Все, как полагается.

– Спасибо.

Озоновский опять замолчал. Потом он вздохнул и осторожно спросил:

– Почему ты сразу не позвонила мне, Маша? Я бы приехал и забрал вас.

– Я уже говорила. Нам захотелось интересно провести канун Рождества. Это был тот самый случай. Хоть и было страшновато, в этом-то и был интерес! Ты не понимаешь! Ты в лагере никогда не отдыхал?

– В каком лагере?

– Ну, в сосновом бору, летом, естественно.

– Я… Не важно!

Понятно, – подумала я. Опять тайны. Про себя Озоновский говорил мало и скупо, по сути, я ничего про него не знаю. Сергей на все мои расспросы отвечал, что не любитель предаваться воспоминаниям. Довольно – таки часто я злорадно думала, что и про меня Озоновский знает далеко не все. Я вздохнула.

Домой, на Чистые Пруды, мы вернулись в три часа. То ли утра, то ли ночи. Это неоднозначный час. Граница. Граница между ночью и утром. Как сумеречная зона.