Дэннис Крик - Страхов много, смерть одна

Он зарядил пистолет и вернулся обратно к разбитому окну. Пламя свечи выхватывало из темноты силуэт чужака, который стоял все там же, за окном. Служитель храма поднял пистолет и направил дуло в его сторону.

– Я не знаю, кто ты и зачем сюда пришел, но если ты не уберешься отсюда сию минуту, я пристрелю тебя.

Незнакомец захрипел, а потом расхохотался дьявольским смехом, откинув голову назад.

– Гребаный церковник хочет пристрелить меня? Ну что ж, давай стреляй! Как всякий сподвижник назорейской ереси, ты ничтожен и жалок! И можешь лишь трепать языком…

Раздался выстрел. Отец Александр сам не ожидал, что нажмет на курок. Пуля пролетела мимо лжесвященника, угодив в оконную раму. Ветер потушил свечу. В темноте послышался скрипучий голос.

– Паршивый черт теперь твой брат, – и чужак пропал, оставив после себя лишь эхо мерзких слов, витающее в воздухе под крышей храма.

Клирик еще долго бродил по залу в ожидании его нового вторжения, но сумасшедший прихожанин так и не появился.

Своим визитом церковь почтил другой незваный гость, осторожно постучавший в дверь. Хозяин прихода схватился за оружие, опасаясь новой встречи с душевнобольным, но услышал за дверью женский плач и осторожно отворил засов.

– Святой отец, можно мне войти? – робко попросила миловидная девушка лет двадцати в черном платке.

– Что ты здесь делаешь? – гневно встретил ее духовник. – Тебя никто не видел?

Девушка тихо всхлипывала и прятала глаза.

– Не знаю. Я пришла, чтобы сообщить вам кое-что. Что-то очень важное.

– Настолько важное, чтобы явиться сюда в столь поздний час и отнимать у меня драгоценное время? – отец Александр высунулся наружу и стал осматриваться по сторонам, выглядывая недоброжелателей, будто в темноте мог кого-то увидеть. Дождь моментально намочил его лысину, он отступил назад, уступая дорогу прихожанке, и спрятал оружие в полах длинной рясы.

– Проходи.

Девушка прошла в зал и остановилась у алтаря. Опустила голову, поклоняясь Распятию, огромному древку в человеческий рост. Так стояла совсем недолго, шепча молитву и ежась от ветра, проникающего в зал из разбитого окна. Капли дождя падали на пол с насквозь промокшей одежды и платка. Из глаз ее текли слезы.

Духовник не стал ждать, когда гостья закончит молиться и соизволит рассказать ему о цели своего прихода. Он подошел к ней сзади и грубо развернул к себе.

– Говори, – и нашел ее глаза.

– Я подумала, вы должны узнать первым.

Его испытующий взгляд пил ее кровь.

– Я жду.

Девушка выдохнула и, собираясь с силами, произнесла:

– Я беременна.

Пауза, возникшая после сообщения, была долгой. Молчание священника расстроило прихожанку еще больше. Она зарыдала.

– Дитя мое, – он прижал ее к себе, прикоснулся к ее волосам, стал гладить.

Он вспомнил, как набросился на нее и занимался с ней любовью прямо здесь, в церкви, потому что больше было негде. Дома жена. А других таких мест для удовлетворения собственной похоти, где никто бы их не увидел, он не знал.

«Я буду наставлять тебя на путь истинный. Ты мне поверишь», – говорил он ей, когда принимался за дело. Он вспомнил, как взял девушку, и как она пыталась сопротивляться. Но похоть сделала свое дело, и он не дал своей жертве ни малейшего шанса. Он также вспомнил, как ему было хорошо, когда все закончилось. Они лежали голые прямо здесь, посреди зала, на полу. Он обнимал ее, а она плакала.

– Ты ведь знаешь, как Господь относится к лгунам и лицемерам? Девушка поспешно кивнула, глядя в серые глаза своего духовника.

– Ты уверена в том, что говоришь? Она перекрестилась.

– Да, святой отец. Я ходила к повитухе. Уже два месяца.

– А знаешь, что будет с тобой и со мной, если об этом узнают люди?

Снова быстрый кивок.

– Значит, ты должна избавиться от ребенка.

– Что? – она вся напряглась, отстранилась от него и перестала плакать.

– Что вы такое говорите? Это грех. Грех более тяжкий, чем тот, что совершили мы с вами.

– Не смотри на меня так! У нас нет выхода. Ты должна избавиться от плода.

– Нет! – отрезала она, – Пусть меня повесят, но я не избавлюсь от своего ребенка!

– Это самоубийство.

– Я буду молчать. Никто никогда не узнает, кто его отец. Я буду жить ради него. Сама его воспитаю и выведу в люди. Но я не избавлюсь от него. Никогда!

Девушка понимала, что отец Александр больше не любит ее. За последние две недели они ни разу не виделись, она больше не заходила к нему в церковь по вечерам. Она не знала, с чем это связано. Но предполагала, что теперь священник переключился на другую крестьянку. Было ужасно вспоминать их соитие здесь, в храме Бога (Господи, о чем она только думала!), но он заверил ее, что все будет хорошо.