Марьяна Романова - Стая

И вот она сошла с поезда на тихом полустаночке, спросила у бабушки, торговавшей на перроне жареными пирожками, как пройти к такому-то лесу. Старушка немного насторожилась: зачем это такой нарядной женщине, явно городской, местные леса, да еще и когда дело к ночи идет. Женщина без вдохновения топорно соврала о том, что она просто любит гулять по вечерам, а потом ей есть куда пойти, тут в селе у нее близкая подруга.

«Вы там поосторожнее, у нас леса дремучие и опасные, – предупредила старуха. – Волков тут много. Вчера сама слышала ночью их вой. Они злые и наглые. Вот была я молодая, они только в лесу и сидели. А в последние годы – то овцу унесут, а то и человека загрызут. Бывало тут и такое».

Женщина вежливо попрощалась и пошла в указанном направлении. Лес встретил ее как родную – так показалось ей самой. Эта прохладная влага, эти запахи – прелые иголки, мох, влажная почва, листья, травы. Сначала она брела по тропинке, потом свернула в сторону, наугад, доверяя своей интуиции. Первые два часа она получала от лесной прогулки удовольствие, потом все-таки немного устала. Страшно ей не было, хотя стало уже совсем темно. В бархатном синем небе заискрились звезды – в Москве никогда не увидишь столько звезд. Как будто бы покрывало индийского шейха, расшитое бриллиантами и сапфирами, раскинулось над ее головой. Она села, привалившись спиной к стволу старого дуба, перекусила, немного собралась с мыслями. Женщина и верила, и не верила в то, что должно было произойти. С одной стороны, история о волках-освободителях была похожа на средневековую страшную сказку. С другой – многое, что люди считают сказками, ей довелось увидеть и пережить самой.

Она пошла дальше, все время спотыкаясь о ветки. В какой-то момент возникло ощущение, что она в этом лесу не одна. Ночной лес исполнен тревожными звуками – то сова пролетит над самой твоей головой, хлопая мягкими крыльями, то кто-то заворочается в кустах. Женщина шла очень медленно, постоянно прислушиваясь к окружающему пространству.

Вечерний лес казался гостеприимным домом, а ночной – как будто бы пытался выгнать ее вон как чужака.

Во многих легендах лес ассоциируется со смертью. И даже Баба-яга из русских сказок – это хранительница мира мертвых. Поэтому ее и называют Костяной Ногой. Женщина совсем недавно читала об этом научное исследование знаменитого фольклориста. Есть много сказок, в которых о Бабе-яге говорится, что лежит она в своем домике, одной рукой в правую стену упирается, другой – в левую, а нос – к потолку прирос. А потом приходит какой-нибудь Иванушка-дурачок, и выясняется, что Яга – не великан, а одного с ним роста. А все дело в том, что избушка ее – это на самом деле гроб.

Женщина начала обо всем этом думать, и ей померещился неприятный старческий смех совсем рядом. И даже в какой-то момент показалось, что из буйных кустов орешника за ней наблюдают внимательные желтые глаза с красными прожилками и кошачьими зрачками.

В детстве ее дедушка Бабой-ягой пугал.

«Вот будешь плохо есть на ужин и требовать только одних сладостей, карга прознает и придет за тобой! Сладостей у нее предостаточно! Покажет тебе медовый пряник, ты и пойдешь за ней в лес. Там она тебя в избушку приведет, чаем напоит, и тебе сразу захочется спать. И сквозь тяжелые веки ты будешь наблюдать, как карга печь растапливает. Тебе даже покажется уютным, как она кастрюлями и поварешками гремит. А все потому, что в тесто для пряника зелье подмешено. Ты и знать не будешь, что печь по твою душу топят и ножи для твоего мяса точит карга. Дождется, пока сон тебя одолеет, грудину тебе одним движением вспорет и сварит из тебя суп. Любит карга мясом человечьим лакомиться!»

Ее пугали эти разговоры, и бывало, что она долго не могла уснуть – за окном ей мерещилась седая растрепанная старуха с красивым пряником в руках. Улыбается старуха, а глаза у нее злые, и зубы остро заточены, как у рыси лесной.

Даже сейчас от этих мыслей ей стало немного не по себе, и впервые за весь день мелькнула мысль: а может быть, она все-таки поторопилась идти в этот лес? Может быть, правы были те, кто предупреждал, что здесь она сгинет, смерть свою найдет?

Но возвращаться было, во-первых, обидно – ведь это означало бы полную внутреннюю капитуляцию перед банальной бытовухой, которую она, несмотря на жажду свободы, так и не смогла преодолеть. А во-вторых, бесполезно – она шла по лесу бездумно, напролом, много петляла и едва ли смогла бы найти обратный путь в темноте.