Марьяна Романова - Стая

От звука ее голоса я погрузился в подобие дремы и даже в какой-то момент начал испытывать что-то похожее на блаженство. Все, как только что рассказывала карга – словно чьи-то невидимые ласковые руки раскачивали меня в небесном гамаке. И я чувствовал вокруг чужое присутствие, мертвое присутствие, которое не было для меня опасным. Из сладкого морока меня вырвал голос карги, который вдруг стал резким как пощечина. Как будто бы сначала она намеренно усыпляла меня размеренной интонацией, а потом – привела в чувство.

– Уходи отсюда, – сказала карга. – Ничем я помочь тебе не смогу.

Я сел на лавке и потер виски. Постепенно к моему телу возвращалась бодрость, а к сознанию – ясность. И настроение изменилось. Этот дом больше не казался мне угрожающим и опасным. Как будто бы меня приняли все его незримые обитатели. Инстинктивно я старался отсрочить самый страшный вопрос – а где же Семенов?

– Мой друг… Если бы вы видели, в каком состоянии находится его дочь. Она стала как животное. Она больше не человек, понимаете?

– Ничего твой друг сделать не сможет, – твердо сказала карга. – Да и не друг он никакой тебе. Души у него нет. Тело без души долго жить не может. Приговорен он.

– Вы его…

– Не-е-т, – протянула старуха, поморщившись. – На кой он мне сдался, болезный… Но ты отсюда, парень, иди. Васе моему ты уж очень не нравишься.

– Но у вас есть икона. Икона с волчьим ликом. Скажите хотя бы о ней – что это значит?

– Вот неуемный, – тихо рассмеялась карга. – Это значит, что я Великого Волка жду.

– А кто он, Великий Волк?

– Все, кто хоть единожды был за гранью, знают о Великом Волке. Когда я была моложе, думала, что я – и есть он. Но я не свободна, у меня свои раны. Великий Волк ждет таких, как я. Недолго мне на этом свете осталось. Скоро волки за мной придут. Кишки выпустят, освободят, и я не пойду на новый круг. Кровь горячая, я ее чувствую на животе, как будто оно случилось уже…

Карга бормотала что-то еще. У нее была удивительная способность переключать настроение. Только что – агрессия, орды мертвых защитников, зловонный серый круговорот. И сразу же – ледяное полотенце на голове, иллюзия заботы, ласковые интонации. Только что казалась открытой и осмысленно отвечала на вопросы, и сразу же – ушла в себя, в полубредовое бормотание.

Я понял, что аудиенция закончена. Мне не покажут икону, не расскажут о Великом Волке. Мы проехали двести километров, чуть не погибли, но остались ни с чем.

– Ее держат взаперти. Как животное. На цепи, – зачем-то тихо сказал я, уже поднявшись, чтобы покинуть дом карги.

Старуха вдруг встрепенулась, перестала бормотать, проснулась как будто бы.

– На цепи? – сдвинув седые кустистые брови, переспросила она. – Это невозможно. Волка нельзя держать взаперти. Беде быть большой. Ты должен ее отпустить, парень. Если не хочешь, чтобы случилась большая беда.

– Но как ее отпустишь. Вы ее не видели… Пожалуйста, если вы знаете хоть что-то, скажите мне. Хоть что-нибудь!

– В Москву тебе поехать надо, парень, – подумав, сдалась карга, – Улица там есть мощеная, Арбат. Там найдешь того, кто тебе поможет. Толя его зовут.

Мое сердце заколотилось как после стометровки.

– Толя? Как же я его найду?

– Сразу найдешь. Один он там такой, на улице этой. Иконы он пишет. Больше ничем я помочь тебе не могу… Но помни мое слово – беда большая случится.

Семенова я обнаружил за околицей – он лежал лицом вниз в придорожной канаве, как деревенский пьяница. Изредка мимо проходили люди – с любопытством смотрели, но не трогали. Видимо, такая разновидность релакса была в этих краях делом тривиальным. Я спустился, едва не поскользнувшись на мокрой траве, похлопал его по спине. Семенов недовольно забормотал и заворочался, руками явно пытался нащупать подушку, но вместо этого пальцы его месили влажную глину.

– Поднимайтесь! Нам пора! – прямо в ухо ему кричал я.

Наконец он открыл глаза, но не сразу сопоставил иллюзию с реальностью. Вид у него был еще тот – запекшая кровь на губе, волосы в глине, капли какой-то зеленой жижи на лице, одежда намокла. Впрочем, и я выглядел не лучше.

– Карга, – напомнил я, поймав его растерянный взгляд.

Семенова как током подбросило – как будто бы я сказал пароль, который мгновенно привел его операционную систему в рабочее состояние. Он резко вскочил на ноги и был вынужден ухватиться за мою руку – его шатало как пьяного.

– Поехали домой. Она ничего не знает о Стае. Но я кое-что узнал, – я старался говорить веско, в глубине души опасаясь, что у него хватит глупого упорства, чтобы вернуться в тот дом и попытаться «дожать» старуху.