Ирина Яновская - Симфония света. Сборник рассказов

Объятия наши затянулись, и я нехотя отстранился и посмотрел ему в лицо. Это был тот же Шмель, те же глаза с хитрым прищуром, губы в еле заметной улыбке, волосы немного поседели, но вид все же продолжали иметь. Жена оказалась права, время не имело над ним власти. Тут я подумал про себя, а как вижусь я ему?

Как будто прочитав мой вопрос Вовка ответил: «Толик, как же я рад тебя видеть, а ты заматерел, волос то подрастерял, вон животик наел…

Вот значит, как видят меня окружающие…

Вовка продолжал свой монолог: «Да, Время бежит неумолимо. Дети наши, уже взрослее тех нас, когда мы дружили с тобой!»

Ах вот, оказывается, как…мы дружили со Шмелем. А я все время думал, что он меня не причислял к разряду своих друзей.

«У меня дочь уже институт закончила, укатила на стажировку на год за границу и пропала. Правильно, у нее своя жизнь понеслась, некогда и позвонить, узнать что да как тут у меня… Да я понимаю, не обижаюсь» – тут же оправдал он равнодушие дочери к своей жизни.

Зачем он мне это рассказывает, я же не спрашиваю его?

«С женой то я давно разошелся, она хорошая у меня была, такая хорошая, что когда мы расстались, почти сразу замуж и вышла, таких женщин ещё поискать, на них всегда спрос большой».

Он глубоко задумался, видимо вспоминая, какая она хорошая.

Я продолжал молчать, и терпеливо ждал, что дальше…

Так не спеша, шаг за шагом он повествовал мне свою жизнь.

Мы то присаживались на скамейку, то вновь шли по дорожкам, которые были накрыты разноцветными листьями, как пестрым узбекским ковром.

Вовка рассказал мне, что закончил университет престижный факультет, получил красный диплом. Очень удачно сложилась и его карьера, и все, все у него было, и совсем даже не «как у всех», а намного лучше. И что, почти все эти годы он был по-настоящему счастлив, и что жизнь его вполне удалась.

А потом, как это бывает в сериалах, раз – и все пошло не так… Вся жизнь начала подчиняться другим законам. Законам болезни. Поставили Шмелеву очень уж неутешительный диагноз. Но и тут он не унывал. Стал бороться с болезнью, как мог. И деньги тратил на лечение, и сам себя вытаскивал из депрессии, и молился самозабвенно ночами, потому что очень не хотелось умирать. И болезнь отступила. Она сдалась, и отправилась искать того, с кем хлопот поменьше, кто не будет так сильно упираться.

Когда Вовка узнал это, он обрадовался, конечно, но эта болезнь уже стала его родственником, и он решил, что должен помочь другим, и он помогал. Открыл фонд, куда перевел все свои средства, при этом фонде организовал психологический центр, люди шли и шли, столько нуждалось в Вовкиной помощи. Кто-то выздоравливал, кто-то все равно умирал… Это жизнь, у каждого своя судьба, но он хотя бы давал им шанс на спасение.

А потом деньги закончились, и фонд закончился. И дела Шмелева тоже пошли ни шатко не валко. Как будто перекрыли ему денежный канал.

Вовка не расстроился, что денег нет, заработает еще, что-нибудь придумает.

Но грянул очередной гром, болезнь вернулась. И хотя он знал про нее все, что с повторным ее возвращением бороться бесполезно, он не стал унывать, а принял смиренно и это. И продолжал помогать другим, уже как мог.

– Ты, знаешь, Толь, и я был счастлив! Это так здорово иметь возможность, а главное желание помогать совершенно незнакомым тебе людям. Вот, думаю, мы и подошли к главному вопросу.

– А сейчас, Вов, как же ты?

– А сейчас, Толь, тоже счастлив! Вот смотри, идем мы с тобой по парку, живем, дышим, смотрим на небо, вокруг нас люди, дети, собаки. Вон, кот на лавочке лежит, греется, в уходящих лучах осеннего солнца, но разве это не счастье?

Я посмотрел на кота… Счастье…удастся ли мне это ощутить, глядя на кота?

Нет, кот чувства счастья не вызвал.

Но вдруг в голове завертелись, закрутились мысли, они понеслось, как на карусели, я не мог их уловить, но от них мне становилось все теплее и теплее на душе.

Вот, все, поймал одну шальную мысль, уцепился и держу, раскручиваю ее. Она ли это? Та, от которой поет душа, и вырастают крылья.

Да! Да! Это она! Она спасет Вовку Шмелева, и еще многих.

– Шмель, ты только «нет» не говори. Я боялся, что он начнет отказываться.

– У меня есть деньги, возьми для своего фонда. Я отдам все, какие есть, мне тоже не жалко.

Но Вовка отказываться не стал. Только остановился, глянул на меня своими смеющимися глазами, и просто так сказал: «Давай, благодарю!»

Он не стал бросаться обнимать меня, он вообще не высказывал в моем направлении никаких эмоций. Мы продолжали путь, и больше не говорили.