Ильяс Найманов: Чужая кровь

– Шеф, а он того… в себя придет? – спросил Яков, имея в виду Трофима.

Сагитай перевел камеру на уже выпрямившегося зомби, по-прежнему держащего статуэтку химеры в руке.

– Придет… – в голосе голубоглазого послышалось облегчение. Смотреть на прямо стоящего ученого было проще. – Они там у себя в Зоне уже почти как живые. С непривычки и не различишь. Кормить его надо регулярно, особенно первое время.

На фоне послышался звонок второго телефона шефа.

– Ладно, бойцы… – голос его был непривычно теплым и человеческим, даже как будто непохожим на привычный деловой, иногда с издевкой тон, – все под одним Богом ходим. Даст – встретимся по эту сторону. Все, отбой.

Трубка щелкнула и замолкла. На несколько секунд воцарилась тишина. Бойцы соображали, что теперь делать.

– Покормить, – выдохнул Яков.

Он перешагнул лежащее на полу тело и подошел к холодильнику. Достал оттуда хлеб, сыр, колбасу, конфеты.

– Док вроде ходячих колбасой не кормил, – сказал Сагитай.

– Думаешь? – усомнился Яков. – Ладно…

Он отрезал кусок хлеба и сверху положил толстоватый кусок сыра.

– На, Док, угощайся… Только колбасы тебе не положил.

Трофим одними глазами, подернутыми серой пеленой смерти, следил за движениями. Увидев бутерброд, он протянул руку, сграбастал его плохо гнущимися пальцами левой руки и засунул в рот. Легкий звук, похожий на стон, вырвался из его открытого рта. Часть бутерброда посыпалась на пол, другая, безжалостно зажатая в руке, была изломана, но очень скоро также последовала в рот. Бойцы зачаровано смотрели на этот процесс. Ученый, доев то, что было в руке, наклонлся и потянулся за лежащими на полу кусками.

– Э, нет! Мы тебе с пола есть не дадим! – кинулся к нему Сагитай, поднимая на ноги.

Яков уже со слезами на глазах делал второй бутерброд. Быстро собрав нехитрую конструкцию, он снова подал ее Трофиму.

– На, мой хороший, кушай. Ни в чем себе не отказывай… Ты, если захочешь, – Яков стоял напротив него и помогал за локоток подносить хлеб ко рту, – кивни.

Боец кивнул головой, показывая, как надо кивать.

– Тогда я сразу тебя покормлю… На-ка вот еще кусочек, Трофимушка… Я ж тебя, мой свет, на ноги поставлю-то…

Турбированный двигатель объемом два и восемь литра мягко урчал. Белый внедорожник выбрался на трассу М3. Московские пробки хоть и поредели, но все равно задерживали машину в плену заторов в общей сложности около часа. Вообще, автомобиль принадлежал Якову, однако сейчас за рулем был Сагитай. Погруженный в свои мысли, он тем не менее зорко следил за трассой, вовремя сбавляя скорость, реагируя на пешеходные переходы, на которых нет-нет да и появлялись люди. Рядом сидел Сагитай, позади – Док, тупо и бессмысленно пялившийся перед собой. Яков скормил ему полбулки хлеба с сыром, а затем прекратил кормежку, поскольку Док ел все, что ему давали, без всякого выражения. Бойцы справедливо обеспокоились, как бы не перекормить фактического мертвеца и не навредить ему. Машин, едущих в одном с ними направлении, было очень мало, а вот встречных, двигающихся в столицу, намного больше. Они ехали без перерыва, в три-четыре полосы.

– Куда прут-то? – отвлекшись от своих мыслей, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Сагитай.

– Куда… Защиты ищут, – ответил Яков.

Он часто оборачивался на заднее сиденье, где находился Док. На Трофима накинули какую-то куртку, чтобы скрыть пятна крови, и теперь, освещаемый светом встречных машин, он казался живым, замершим с открытыми глазами. Некоторое время они продолжали ехать молча. Свет встречных машин утомлял, и Сагитай нацепил желтые очки для ночного вождения. Помощи от них было немного, но все-таки резкий свет фар перестал настырно колоть глаза.

– А если в Москву ядерным ударят? – спросил он Якова.

– Кто?

– Ну свои же… Населения миллионы, через пару суток, если гнус пройдет, эти миллионы расползутся дальше. Лучше уж на месте всех положить.

– Нет. Не ударят, – возразил Яков.

– Почему?

– Потому что если с Кремлем что-то случится, то включится система «Периметр», она же Dead Hand. И полетят ракеты, которые еще не вылетели в сторону потенциального противника. А они тут вообще ни при чем, – пояснил Яков.

– Что, из-за одного Кремля?

– Практически. Я узнавал. Система в нескольких точках Москвы размещена, на высотках. Если везде прерывается сигнал, то считается, что был произведен ядерный удар, уничтоживший руководство страны, что автоматически является спусковым крючком. Так что никто на Москву ядерную бомбу не сбросит.