Роман Романов: Эдиков комплекс. Романтическая фантазия на тему сновидения

– Ну вы даете! – оправившись от испуга, воскликнул Миша и с изумлением окинул незнакомца взглядом. Тот был укутан в странный черный плащ, доходивший почти до пят, и на голове его была не менее удивительная шляпа того же торжественно-печального цвета. – Что, и дальше знаете?

– «В ужас пришел Эдип», – как ни в чем не бывало продолжал наговаривать текст бледнолицый человек. По-русски он говорил безупречно, но, хотя в его голосе не было даже намека на иностранный акцент, Миша готов был поклясться, что никогда прежде не слышал такой речи. – «Как избежать ему злой судьбы, как избежать отцеубийства и брака с матерью? Ведь оракул не назвал ему родителей. Эдип решил не возвращаться больше в Коринф и остаться вечным скитальцем без роду, без племени, без отчизны».

Пока незнакомец говорил, самым необыкновенным образом произнося слова и предложения, Миша сосредоточенно следил за текстом, водя по строке пальцем. Время от времени, подражая школьной учительнице по литературе, он бросал на рассказывающего строгие взгляды, чтобы убедиться, что тот не подглядывает в книгу, но ни в плутовстве, ни в плохо выученном уроке уличить человека в черном Мише не удалось. Поэтому он лишь восхищенно присвистнул и сказал с завистью:

– Ну вы даете – мне бы так!

– А что, скажите на милость, у вас с руками, юноша? – внезапно с явным любопытством поинтересовался незнакомец, впервые обращаясь непосредственно к подростку. Мишины ладони соприкасались с обложкой книги и исходили непрерывной мелкой дрожью, отчего пальцы мальчугана выстукивали на ее твердой поверхности суетливый, сбивчивый ритм. Дрожь эта выглядела весьма странно: розовощекий школьник ничем не напоминал человека, удрученного какой-либо болезнью.

– Что у меня с руками? – нахмурившись, переспросил Миша. – А, вы, наверное, мою трясучку имеете в виду? Это у меня с детства. Мамка говорит, что я тогда испугался большой черной собаки. У меня, дескать, от страха все из рук повыпадало, и я заорал как ненормальный, а потом сразу эта напасть случилась. Вот с тех пор и живу с ней, трясучкой своей. Да я ничего, привык, даже не замечаю. Жаль только в военные не возьмут, а так хочется летчиком-истребителем стать! Я все равно попробую…

– То, что вы говорите, безумно интересно, – с тем же нескрываемым любопытством вглядываясь в Мишу, произнес незнакомец. – Значит, снова желаете военным быть… Небось, хотите иностранных шпионов истреблять, юноша? – Он усмехнулся и заговорщицки подмигнул школьнику. – Или же просто – истреблять?.. По старой привычке?.. А что если я предложу вам сыграть в другую игру: никогда не пробовали быть творцом?

– Чего-о-о? – ошалело протянул школьник и нервно поправил красный галстук. От обилия непонятных вопросов, которые задавал странный человек, у него голова пошла кругом. Особенно смутили слова об иностранных шпионах: он словно угадал Мишины наивные, амбициозные мечты. Мальчишку даже слегка бросило в краску, а это с ним случалось крайне редко.

– Я предлагаю вам сотворить надежду, – доверительно прошептал незнакомец, чуть склоняясь к Мише, и тот кожей ощутил прохладу его черного плаща, – сотворить надежду и жить ей одной.

– Это… дяденька… я сейчас, – чуть заикаясь, проговорил Миша. Внезапно у него стало так тоскливо на душе, что просто хоть вой. – Мне пописать надо, я сейчас… – он схватил портфель и вскочил на ноги, – и еще… это… бутылку минералки купить… вон в том киоске… а деньги у меня в портфеле… я сейчас… мигом…

Увязая обутками в песке, Миша добежал до границы пляжа и буквально взлетел по каменным ступеням лестницы, что вела к набережной. С истерично бьющимся сердцем несся он по неровным плитам тротуара, и липкий ужас холодными каплями пота стекал по его спине. Бедняге казалось, что, если бледнолицый человек в черном опять вдруг окажется где-нибудь у него под боком и, не приведи господь, с ухмылкой похлопает по плечу, он, ей-богу, тут же упадет замертво.

Миша летел на автопилоте, не разбирая дороги, поэтому чуть не сбил с ног женщину – это была Дарья Николаевна Цветкова. Она с задумчивым видом неторопливо прогуливалась по бульвару. Цветкова продвигалась в сторону пляжа, собираясь освежить лучами полуденного солнца умеренно увядающую, но все еще свежую кожу лица и шеи.

За секунду до столкновения женщина и мальчик испуганно шарахнулись друг от друга в стороны, и тут вдруг у Миши невольно, сама собой, разжалась рука, в которой он судорожно сжимал ручку портфеля. Поношенный, доживающий свой век портфель упал на асфальт. Из него посыпались учебники, тетради, бумажные самолетики с перебитыми крыльями, ручки и ластики, а Миша почему-то в голос зарыдал. Громко, со всхлипываниями и подвываниями – так плачет взрослый человек, только что похоронивший мечту всей своей жизни.