Степан Исаченко - Десять этажей

Через час с небольшим к нам заглянул Костя.

– Герка зовёт, – сказал он, протирая глаза.

Гера накрыл тело брезентом и курил, сидя на стуле рядом со столом.

– Ну, что скажешь? – спросил я.

– Что тебе сказать, – сказал Гера, стряхивая пепел в раковину. – Это человек…

– Ну да, снежный человек, – кивнул я.

– Нет, ты меня не понял, – вздохнул Гера. – Это на самом деле человек.

Мы с Костей переглянулись.

– Это человек, – снова повторил Гера, наклонился вперёд и раздавил окурок о край раковины. – Просто у него имеются множественные атавизмы, – он посмотрел на нас. – Знаете, что это? – мы кивнули. – Так вот, у него повышенная волосатость, изменение лицевых костей и тому подобное. Плюс ко всему, наш пациент страдал ещё и от неравномерности развития. У него руки, ноги и ступни разной длины.

– Да, – кивнул я. – Он заметно хромал при ходьбе, а следы были неодинаковыми.

– Очевидно, какая-то сельская мамаша родила однажды такого вот паренька, – он махнул рукой в сторону тела. – Немного держала при себе, а потом выкинула в лес. Сама она это сделала или же родственники, этого мы с вами не узнаем. Но поскольку он оказался ближе к природе, чем мы с вами, им двигали чистые инстинкты, и он умудрился выжить в лесу без посторонней помощи. Судя по всему, ему около двадцати лет. Кстати, думаю, не будет лишним сказать, что организм у нашего пациента весьма изношен, и он всё равно умер бы в ближайшие годы. Это распространено среди таких вот гигантов.

***

Мы не стали никому говорить о нашей находке. Решили, что ни к чему поднимать панику из-за ничего. Мы столкнулись со случаем генетического уродства, но эту историю могли раздуть до невероятных размеров. Нам этого не было нужно.

Вот даже сейчас я Вам это рассказываю, а Вы должны мне пообещать мне, что это останется между нами. Просто мне выговориться нужно, чтобы полегчало. А Вы никому об этом, хорошо?

Мы тайно похоронили тело на сельском кладбище, ночью, в безымянной могиле.

Работяги с просеки тоже пообещали нам не рассказывать никому о случившемся. Поломку инструмента потом списали на хулиганскую выходку, и то дело осталось нераскрытым «висяком». Постепенно всё начало забываться.

Вот только вчера мужики нашли там свежие следы. Полуметровые человеческие следы…

29 августа – 5 сентября 2010

Королю посвящается…

Меня зовут Двести Восьмой. Нет, это не имя дурацкое, просто нам, роботам, отдельных имён давать как-то не принято, вот поэтому мы обычно используем свой серийный номер. Ну, я конечно, могу и полностью представиться – робот-строитель третьего класса GX-5 208 AE4F, но, согласитесь, не очень удобно вот так вот обращаться к кому-то. Например, эй, ты, робот-строитель третьего класса GX-5 208 AE4F, а передай-ка мне вон ту штуковину. Согласитесь, неудобно. Так что уж лучше просто Двести Восьмой.

Сейчас я сижу на лавочке и жду космолёт эконом-класса, курсирующий по маршруту «Калькутта-9 – Сквиза-16». Что такое Калькутта-9, спросите вы? Да просто самый обычный астероид, укрытый с одной стороны полусферическим куполом с выходным шлюзом, способным принимать небольшие судёнышки третьей и четвёртой степени. Забытая всеми дыра, которую изредка посещают лишь дальнобойщики да залётные коммивояжёры. Что такое Сквиза-16, снова спросите вы? Да просто планетка размером с ноготок, болтающаяся где-то неподалёку от системы ТКН-63 на окраине изведанной Вселенной. Обычная планетка, превращенная в один большой завод, который выполняет одну-единственную функцию: перерабатывает роботов в отдельные куски металла и пластика и отправляет свою продукцию обратно на конвейеры «Интернэшнл Роботикс». Такое вот безотходное производство. А вы опять спросите, чего же я там такого забыл? Не скрою, я робот довольно старый, и мои сверстники по серии GX-5 стали разваливаться ещё лет десять тому назад. Вот и отправили меня прямо с рабочего места на утилизацию. Там у меня примут необходимую документацию, вынут дискету с памятью, отсоединят ЦПУ, и всё, прощайте нули и единицы. Почему я так спокойно об этом говорю, спросите вы снова? А программа у меня такая, приходится.

Вот и сижу я поэтому на лавочке и жду космолёт. Мимо меня снуют два робота серии KJ-1, убогие бочки с огромным вентилятором вместо носа. Они уже полчаса таскают с места на место большую коробку с перевёрнутой надписью «Этой стороной вверх» и без устали шевелят антеннками-рожками. Речевой платы у них нет – недоработки серии, знаете ли. Ну и слава Линуксу, а то они бы надоели своей трескотнёй. Все последующие поколения KJ – они ужасно болтливые. Недоработки серии, знаете ли. Чуть позади меня стоит будка, внутри которой лежит семиногий пёс с Альфы-3а. Пса разморило на свете звезды Омпулана, пробивающемся сквозь толстое стекло купола, и он довольно сопит всеми тремя ноздрями. Напротив лавочки, через дорогу, метрах в десяти, в дверях своего магазина стоит толстый уроженец Пегаса-4 и вытирает свои шерстистые руки о грязный передник. Что он может продавать в таком месте – даже представить не могу, а заходить вовнутрь не решаюсь – роботов без наличности в этой части Галактики как-то не жалуют. Продавец что-то кричит двум роботам с коробкой, те оставляют своё занятие и идут к нему. Все трое скрываются за дверьми магазина.