Степан Исаченко - Десять этажей

– Так что там у вас? – спросил я бригадира. – Надеюсь, меня не зазря дёрнули с отпуска? – я повернулся к Кустицкому. – А ты, Сергеич, чего же? Опять район тянешь к себе! Когда уже сам будешь работать?

– Да я, это самое, того…

– Пойдёмте, я вам покажу, – жестом пригласил нас бригадир. – Нам туда. – Мы неспешно пошли, обходя лужи. – Позавчера мужики наши на седьмом участке отработали день, да под конец смены дождь начался. Ну, они инструмент-то побросали, собирались потом убрать. А вчера устроили выходной себе, естественно, никто на участок не пошёл. В общем, инструмент почти два дня пролежал под открытым небом, – бригадир бросил окурок в лужу, и тот шумно зашипел. – А сегодня вышли мужики на работу, ну и, как бы помягче-то, удивились весьма.

– И что же? – спросил я. – Украли всё, что ли, местные?

– Да хрен бы с ним, если бы украли! – ответил бригадир, обходя очередную лужу. – Хуже. Весь инструмент был сломан. Напрочь!

Мы обошли увязший в грязи экскаватор и увидели просеку неподалёку. На ней было множество пней и… чего-то ещё. Мы подошли ближе. Оказалось, что площадка была завалена искорёженным инструментом: бензопилы, топоры, ещё что-то.

– Местные, что ли, баловались? – спросил я Кустицкого.

– А оно, это самое… если бы! До Абрамовки, на… почти семьдесят километров. Тут, мать… никого и нет рядом, в коромысло!

– Ну, мы Сергеича-то вызвали, – продолжил бригадир. – Он приехал, осмотрел всё и протокольчик оформил, – при этом Кустицкий пару раз кивнул. – Да только мы вот чего нашли-то, там вон, – бригадир указал в сторону, где было много грязи.

– Ага, мать… по вашей части!

Мы прошли вперёд и остановились.

– Хорошо, что подмёрзло всё, – сказал бригадир. – Они и застыли по форме.

В грязи были следы. Цепочка следов, тянущаяся со стороны леса к просеке. Это были следы от босых ног. Человеческих ног. Если так можно выразиться…

– Измерял? – спросил я Кустицкого. – Сколько?

– Сорок семь сантиметров с четвертью, – ответил Сергеич, даже ничего лишнего не сказав.

Мы с Костей присвистнули.

– Это ж какой размер-то, а? – спросил Костя.

– Да охренеть размер! – сказал бригадир и опустился на корточки. Я тоже присел у следов напротив.

– Видите, – сказал Кустицкий. – Они, на… как у человека, но не такие, это самое…

– В смысле? – спросил Костя и начал рыться в своей сумке на боку.

– Большой палец сильно отставлен в сторону, – ответил я, и Кустицкий кивнул. – Не как у человека, а как у обезьяны.

Костя достал фотоаппарат и рулетку. Я снова измерил следы, Костя фотографировал.

– Заметьте, – сказал я. – Правая нога длинней почти на два сантиметра. Она чуть больше сорока девяти.

– И, это самое… о чём это, на… говорит? – спросил Кустицкий, с интересом глядя на нас с Костей.

– А о чём, по-твоему, вообще говорят эти следы?

Кустицкий замялся с ответом, зато бригадир отреагировал живо:

– Ну так это, наверное, он, ну, про него ж ещё по телику говорили. Снежный человек. Это он, ведь так?

Я, не вставая с корточек, весело глянул на них снизу.

– Неужели вы и вправду в это верите? – сказал я, сматывая рулетку. – Нет, мужики, серьёзно? – я встал и осмотрелся по сторонам. – Неужели вы думаете, что огромного роста обезьяна с трёхсотым размером ноги вышла из лесу и поломала ваши инструменты?

Кустицкий и бригадир переглянулись и как-то неуверенно кивнули.

– А кто ж тогда? – спросил бригадир и полез в карман за пачкой сигарет.

– Ответ, ребятушки, может быть один, и он – ответ реалиста: это творение человеческих рук. Уж не знаю, конкуренты ли это сделали или горстка подростков из соседней деревни, но это сделано человеком. Ибо это – сознательный поступок разумного существа, если мы говорим о конкурентах, или якобы разумного, если мы говорим о хулиганах.

– А следы? – спросил Кустицкий. – Они же, мать… настоящие.

– Следы, согласен, настоящие, – ответил я, и Сергеич как-то совсем растерялся. – Вот вы слышали про поля на кругах? Ну, которые якобы оставляют пришельцы, – мужики кивнули. – А потом всегда находится какой-нибудь ловкач, который показывает, как и чем он сделал такой рисунок на поле. Так вот, ребятушки, здесь – то же самое. Вероятно, какой-то юнец с буйством гормонов на лице взял две доски и выпили из них большие плоские стопы с пальцами. Причём сделал так, не особо стараясь – об этом говорит разная длина правой и левой ступней. Потом наш герой приделал эти «стопы» к своей обуви и прошёлся по самому грязному месту, чтобы остались отчётливые следы. Ну, а затем он сломал инвентарь. А сейчас он сидит дома и ждёт горячих новостей, своей славы, так сказать. Или же запрятался сейчас метрах в пятистах от нас и давится смехом, глядя на дурачков-детективов, клюнувших на его розыгрыш, – при этих словах я заметил, что Кустицкий стал озираться по сторонам.