Сергей Пономаренко - Седьмая свеча

«Галина» в переводе с испанского означает «курица». Ей больше нравится древнегреческий перевод имени Галина – тишина, спокойствие. Спокойствие, которое в любой момент может обернуться смертью для того, кто на него посягнул. Мертвая тишина. Галина – курица, дичь – это не она! Теперь она умела постоять за себя и дичью себя не ощущала.

«Уродина, образина, пошла вон!» Гневные слова Мани ее уже не так задевали, как в тот далекий день. Сейчас они мертвы для нее, как мертва и сама Маня.

Она вошла тогда в дом вслед за братом и увидела лежащего на полу в луже крови Глеба. Василий пинал неподвижное тело, а Маня вцепилась ему в волосы, пытаясь оттащить от Глеба. Вмешательство Гали успокоило Василия и привело его в чувство. Он очень любил сестру, как и она его. Поэтому послушно покинул дом Мани.

Тогда, не разобравшись в возникшей ситуации, Галя совершила ошибку. Она знала, что Василий и Маня то сходились, то расходились. Поэтому посчитала, что из ревности он избил Глеба, не предполагая, что за спиной Василия маячит силуэт Ольги и он мстит мужчине, которому теперь принадлежит его возлюбленная.

Галя тогда сказала Мане, что она себя неправильно ведет, спит с кем попало, а Василий страдает из-за нее. Вот если бы она себя нормально вела, то Василий, может быть, на ней бы и женился.

От этих слов Маня пришла в ярость. Она кричала, что Галин брат придурок, что он ей не нужен, дети от него могут быть только олигофренами, дебилами, уродцами вроде нее, Гали. И пусть она лучше следит за собой, так как готова бежать куда угодно за любыми штанами и делать что угодно. Ее удел – быть сельской старой девой или подстилкой для любого желающего. Галя схватила нож, лежащий на полу, и Маня еще успела выкрикнуть: «Уродина, образина, пошла вон!», прежде чем Галя проткнула им ей живот.

– Больно, ой, мамочки, как больно! – со стоном произнесла Маня, сползая по стене на пол.

Не выдержав этого зрелища, Галя выскочила из дома. Она бродила какое-то время поблизости, не в силах покинуть это ужасное место. Она не испытывала раскаяния, ее мучил лишь страх наказания за содеянное. Вскоре Галя поняла: если она ничего не предпримет, то тем самым подпишет себе приговор и сядет в тюрьму. В ее распоряжении оставались считаные минуты, чтобы не позволить обстоятельствам окончательно исковеркать свою жизнь. «Надо смыть отпечатки пальцев с ножа! – решила она и вернулась в дом Мани. – Преступника тянет на место преступления, но я не преступница, а жертва обстоятельств. Маня сама вынудила меня сделать это!»

Галя с замирающим от страха сердцем подошла к дому, но не могла заставить себя переступить порог, пока не вспомнила слова Мани: «Уродина, образина, пошла вон!» С тех пор эти слова подстегивали ее, помогали преодолеть страх в критических ситуациях.

Войдя в дом и убедившись, что Маня мертва, Галя обмыла водой и вытерла рукоятку ножа, уничтожив свои отпечатки пальцев, протерла тряпкой ручку двери. Она удивлялась своему спокойствию, хладнокровию, переступая то через труп Мани, то через тело Глеба, все еще пребывающего в беспамятстве, вкладывая орудие убийства в его руку. То, что Глеб должен исполнить роль убийцы, для нее было само собой разумеющимся.

Покинув дом, она просчитала наперед действия Глеба – что тот в окровавленной одежде не решится выйти на улицу, где уже было много людей, – они сбежались на пожар. У него был единственный путь – через огород и кладбище. Найдя подходящее место для наблюдения, она стала ждать. Увидев Глеба, испуганно оглядывающего, она поспешила вслед за ним и вскоре подошла к нему, вступила в разговор. Получив ключи от машины, она с домашнего телефона Мани позвонила в районное управление милиции и от ее имени сообщила, что ее хотят убить. Затем вернулась к Глебу, рассудив, что после ее сигнала его должны перехватить по дороге в Киев, так как его машину многие видели во время пожара. Только она просчиталась, переоценила оперативность милиционеров.

Галя не испытывала угрызений совести. Да, она засадила Глеба за решетку, но она же и спасла его от Ольги, сумела наказать ее и вызволила его из тюрьмы. Неизвестно, как бы сложилась в дальнейшем его судьба, если бы не она. Скорее всего, он бы сейчас гнил на кладбище, а Ольга торжествовала бы, так как все ее черные планы исполнились бы.

Она принесла ему меньшее зло, чем то, что ему было уготовано. Она верила в Бога, но не была согласна с тем, что Он может быть добрым или злым, ибо не подвластен добру и злу, Он – высшая сила. Поэтому нет резкой границы между добром и злом: зло во имя добра – это уже добро, а добро, приводящее в конечном итоге к злу, – это уже зло.