Руслан Лимаренко - Сила прощения. Том 1. Книга 1

– Виктор Николаевич, мы задержали человека. Находился рядом с трупом.

– Приведите! – сухо скомандовал следователь, – только быстро!

– Товарищ следователь, я вас давно уже дожидаюсь, – кричал сквозь слезы Вадимыч, – когда мы увидели убитого, то я остался, а он сказал, что вызовет милицию. Я вас ждал, а меня схватили ваши… – причитал бомж Вадимыч.

– Стоп, стоп, стоп! Все заново, и по порядку. Во-первых, как вас зовут.

– Меня? Вадимыч, ой – Олег Вадимович Журавский. Я здесь с корешом своим, Хмырем, то есть с Михаилом, проживал. А вот отчество и фамилию я его не знаю.

– Во-вторых, кто это мы? – задал вопрос следователь.

– Мы с другом, с Хмырем, то есть с Мишей, девчонку на свалке всю избитую нашли. Так я вот ее родителям звонить побежал, а Хмырь остался с ней. Потом они приехали, и мы с ними, вернее, я с ними, пришёл в сарай, а он, он, он мертвый, – отвечал Вадимыч сбивчиво. – Не убивал я его, гражданин начальник. Он же друг мой!

– Разберемся. Я вас должен задержать как подозреваемого. Проводите гражданина, – скомандовал он.

– Пройдемте, – сказал милиционер, беря Вадимыча под руку.

– За, что? За что? – кричал Вадимыч. – Я ведь не убийца, я не убийца! Я же вас здесь ждал! Я вас ждал!!!

Сотрудники милиции дотошно осматривали место происшествия.

– Отпустите! – уже из желтого «козла» кричал Вадимыч. – Я не виноват!

– Если будешь орать, – сказал водитель милицейской машины, – я тебя пропесочу вот этой самой палкой по ребрам, – произнес водитель, показав резиновую дубинку задержанному.

– А, менты поганые! – возмутился Вадимыч.

– Дело пришить хотите, да только не выйдет! Не убивал я его!

Водитель вышел из машины, открыл заднюю дверь, где сидел Вадимыч, размахнулся дубинкой.

– Ой! – застонал Вадимыч от удара резиновой палкой. Но кричать перестал.

– Неоспоримый аргумент, – произнес мент с довольной ухмылкой, закрыв дверь машины, за которой остался стонущий Вадимыч.

– Виктор Николаевич, взгляните-ка, – сказал опер Петров, подзывая следователя.

– Анатолич, это тебя касается!

– Что? Что-то нашли? – спросил эксперт Михайлов.

– А вот посмотри туда, – сказал следователь.

– А, очень примечательный вещдок, – сказал эксперт, осторожно опуская в полиэтиленовый пакетик кусок ткани, вынутый из руки трупа.

– В правой руке трупа обнаружен тканевый лоскут светлого цвета, в виде оторванного короткого рукава платья с частью ткани, приходящейся на верхнюю часть тела, всего примерно площадью двадцать на сорок, – диктовал вслух Петров сотруднику милиции, описывающему место происшествия.

– Когда результаты экспертизы будут?

– В четверг.

– О’кей, – согласился следователь Кузнецов.

– Так, ну вроде все, – подытожил Кузнецов.

– Петров, не забудь дать понятым расписаться в протоколе осмотра места происшествия, да собери и отправь на экспертизу предметы кухонной утвари, которые есть в сарае. Меня интересует котелок, кружка железная, ну и еще что-нибудь, что часто используется в обиходе, для дактилоскопического исследования.

– Да уж не волнуйтесь, Виктор Николаевич, не забуду, – съязвил Петров.

– Поехали, – сказал следователь, садясь в машину. – Странно.

– Что странно?

– Да чего-то не хватает. Не пойму, – сказал следователь.

– Бомж не орет, – со смехом ответил водитель, заводя машину.

– Привет, Емелин, – сказал следователь дежурному. – Кто обнаружил труп Степанова, пусть зайдет ко мне. Я у себя, – крикнул на ходу Кузнецов, поднимаясь по лестнице.

Через двадцать минут в дверь следователя постучали.

– Разрешите войти?

– Входите.

– Мы сегодня – младший сержант Котельников и сержант Тихомиров – около шести часов утра обнаружили Степанова, – приступил сразу к докладу пришедший.

– В каком виде вы его обнаружили? – спросил следователь.

– Мертвого на кровати, – ответил Котельников.

– В своей рубашке, – добавил Тихомиров.

– Вот он записку еще написал, – сказал Котельников, протянув следователю последние стихи Димки.

Следователь внимательно оглядел листок бумаги – это был вырванный листок из блокнота с Димкиными стихами.

А в конце их было написано твердой рукой, четким почерком: «Я люблю тебя, Света».

– …А листок этот вы ему дали? – спросил следователь.

– Нет, – соврал сержант Тихомиров.

– Хорошо, вы свободны.

«Да, глубокие стихи. Как с жизнью прощался, сильно ведь любил ее парень. Но почему же он это сделал? И в армии прослужил до дембеля – все перенес там. И почерк твердый, следовательно, писал спокойно, целенаправленно. И, судя по допросу, я бы не сказал, что парень неуравновешенный. Даже после убийства им Чичена он не волновался, а тут за пару ночей решился на такое. Да и повесить его не могли, – допускал и такую возможность следователь. – Ведь в наше время, бедности и зависти, деньги открывают все двери. Но остались бы телесные повреждения, свидетельствующие об этом, а на вскидку явных повреждений на теле Степанова, мне кажется, не обнаружится. Да если и будут, то надо еще установить время их нанесения, т. к. какие-нибудь повреждения могли быть получены им в драке с Чиченом. Убить Чичена мог только очень сильный и ловкий человек, – продолжал рассуждать следователь. – Конечно, придерживаться версии самоубийства я не могу только на основании одних своих предположений, но, думаю, и Анатолич, кроме как следов удушения, другой причины смерти не найдет, хотя…. Как знать? А вот листок из тетради явно дали ему сотрудники. И почему Котельников соврал мне? Ведь мог бы и правду сказать: что попросил, мол, я и дал ему. Что-то здесь не то», – думал следователь.