Ливий же производил впечатление человека застенчивого, даже стеснительного. Трудно было поверить, что этот скромный юноша с легкостью может управлять мощными потоками ветра, вызывать и усмирять бури и даже ураганы, успокаивающе действовать на людей и даже лечить прикосновением. Он единственный бывал способен утихомирить порой бесконтрольные потоки тёмной силы брата, подчас предотвращая беду.
Невзирая на столь разные характеры, братья были связаны невидимой нитью. Этого не мог отрицать даже Криус, хотя его гордыня и чувство собственного превосходства мешали ему согласиться с этим полностью. Особенно если братья спорили, или их мнения расходились вовсе.
У повзрослевших братьев отмечался недвусмысленный интерес к семейному делу, и оба молодых человека, обладающие утончённым аристократическим вкусом, на радость родителям плавно перетягивали управление на себя, контролируя многие вопросы, начиная с самых ранних процессов производства – закупки материалов, тканей, камней и инвентаря.
Криус и Ливий придумали, как совместить два направления, завершая образы готовых изделий из ткани красивыми брошами, подкалывая их в новых коллекциях на пиджаки и платья, возрождая легенду о силе диковинных украшений.
В тот вечер, когда на смену дождливому лету отчётливо заспешила шелестящая осень, братья закончили работу и отправились на берег, чтобы скоротать ожидание прибытия корабля за игрой в карты. Ливий восторженно суетился, поглядывая на силуэт показавшегося из-за горизонта судна, пока Криус выигрывал третий раз подряд, предоставив Ливию возможность лишь в первой партии насладиться победой. Он любил его раззадорить…
И вот, под громкие крики чаек, случился тихий поцелуй судна с пристанью, мелодично залязгали цепи, и Криус лениво и как бы нехотя выкинуть козырной бубновый туз на песок, забавляясь предсказуемым изумлением брата.
Пробиваясь сквозь сильный морской бриз и шумные возгласы прибывших и ожидающих людей, братья удостоились своей долгожданной посылки, продемонстрировав необходимые документы.
К повозке они понесли сундук вместе, уже молча – разговоры уже успели утомить их. Теперь каждый думал о своём. Когда они поднимались по склону вверх, Криус споткнулся о небольшую коробку, и, на мгновение остановившись, пнул её мыском ботинка. Покатившись вниз, коробка застряла в кустах. Криус лишь мельком взглянул на нее, ускорил шаг – сундук был довольно тяжёлый, и им нужно было идти нога в ногу.
Наступал вечер. Лютевилль мерцал в лёгком тумане сумерек. По пути их повозка поравнялась с колымагой старого Кита с железной дороги, который помахал им в знак приветствия, а рыжая девушка с фруктового рынка стремительно промчалась мимо них на велосипеде. При виде красавицы Клавдии оба молодых человека сильно смутились, и сердца их забились чаще. Ощутив волнение друг друга, Криус и Ливий по-сопернически переглянулись.
Ближе к Винной тропе повисший клочками туман, подсвеченный фонарями, окружил деревья и бронзовые домики. Ехать пришлось совсем медленно, чтобы кого-нибудь не задеть. Братья внимательно вглядывались в пространство перед собой и вокруг себя, и вдруг одинокая пожилая женщина в большой шляпе принялась переходить улицу прямо перед их повозкой. Они едва успели приостановиться, а она, как будто не заметив их вовсе, свернула в соседний переулок; за ней тащился туман, словно дрессированный, она исчезла из виду, и снова стало безлюдно.
Когда они добрались до шестого дома по улице Пелена, где располагалась одна из фабрик, и принялись рассматривать принесённый ими сундук, было уже совсем темно, и накопившаяся за день усталость давала о себе знать.
Деревянный сундук был довольно старым; от него исходил солёный запах моря. Верхний слой, когда-то покрытый узорами, был содран, а синяя шёлковая подкладка внутри потрепалась со временем, и стала блёклой.
Ливий вытащил несколько бархатных мешочков, лежащих сверху. Только эти два похожих друг на друга как две капли воды парня знали, что находится в этом сундуке.
Во множестве бархатных мешочков лежали самые разнообразные камни. Ливий аккуратно высыпал содержимое нескольких из них в отдельные чаши. Из первого появилась россыпь лазурита – или, как этот самоцвет еще называют, «камня неба», из второго – россыпь оникса. При виде чёрных камней Криус самодовольно улыбнулся. Из третьего мешочка перетекла радужная россыпь опала; из четвёртого – очень дорогой океанский жемчуг. Ливий безразлично зевнул. Ему никогда не нравился жемчуг. Пятый мешочек был наполнен рубинами. Они переливались, словно маленькие искорки огня; в шестом братья обнаружили сердолик. Красновато-розовые камешки напоминали маленькие осколки разбитых сердец. Когда же седьмой мешочек был опустошен, и в чаше появился изумруд, точно быстрый всплеск морской волны у самого берега, то один из камней, на вид чуть большего размера, чем остальные в россыпи, мгновенно приковал внимание близнецов, и оба протянули к нему руки. Юноши тут же ощутили, что камень стал горячим, и увидели, что грани его блестят. Камень словно проснулся и заговорил с ними обоими. По их телам разлилось тепло, и они испытали невероятный подъём, чувствуя, как увеличивается живущая в них неведомая им сила, и как оба они по волшебству сплетаются воедино… но наваждение прошло, не успев полностью овладеть ими. Тяжесть в руках отступила. Ливий понял, что дрожит. Внезапно само по себе распахнулось окно, и сильный поток ветра ворвался в помещение; дважды моргнула электрическая лампочка.
Читать дальше