Лина Ди - Трилогия «Лютевилль»

Рассматривать её дом можно было бесконечно.

Все, даже простые предметы, казались необычными; прозрачные сосуды, в которые были насыпаны яркие разноцветные порошки, все были причудливой формы.

Тут я заметил, что на столе чуть поодаль от меня лежит тыква, обмазанная, как и кот, которого я тоже только что заметил – он сидел тут же, щурясь и урча – какой-то изумрудно-зеленой жидкостью – а рядом, в рамках, стояли пожелтевшие от времени фотографии. На одной из них была запечатлена молодая девушка с копной пышных волос и тем самым котом на руках. Я было подумал, что это могла быть сама хозяйка дома в юности – но решил, что это невозможно. Потому что я совсем не был уверен, что коты живут так долго, и при этом даже не стареют.

Старуха отвернулась, расставила по местам ёмкости с травой и порошком, а затем придвинула мне остывающий отвар.

Наши взгляды встретились, и тут я заметил, что её глаза как-то дико смеются. Я сделал большой глоток, и будто начал гореть изнутри. Это было очень неожиданно. Тело мгновенно перестало слушаться, руки упали плетьми, легкие пылали, но, обмякая на стуле, я ощутил легкую беззаботность и умиротворение. Всё было как в тумане.

…Пока старуха тащила меня в лес по терпко пахнущим листьям, устилающим холодную землю, кот бежал рядом.

Он тёрся об мое лицо своим пушистым золотисто-жёлтым хвостом до тех пор, пока мое тело полностью не погрузилось во что-то зыбкое и мягкое. Я поймал свой последний глоток воздуха; и успел увидеть мерцающую сквозь чёрные ветки бледную луну, на протяжении ещё нескольких мгновений где-то вдали выли собаки… Потом все стихло, и стало совсем темно.

Лучше бы я вообще не просыпался.

Принцы Лютевилля

Сквозь нескончаемые звуки ударов молотом о сталь красивый юноша в жёстком длинном фартуке пытался докричаться до своего брата-близнеца:

– Ты слышал? Сегодня в Лютевилль прибывает корабль! Корабль, Криус! Это означает, что мы наконец-то получим новые камни!

Брат, как обычно, делал вид, что не слышит его, сосредоточенно сравнивая две безупречно одинаковые на вид броши.

Семнадцатилетние брюнеты с голубыми глазами и яркими веснушками кофейного оттенка, золотистой россыпью покрывавшими их бледные лица, были зеркальным отражением друг друга.

Говорят, в ночь их рождения с неба упали две звезды и их родители загадали два противоположных желания.

Мальчиков прозвали «Принцами Лютевилля». Они были вторыми близнецами в истории рода Силверсмит, издревле известного в Лютевилле и за его пределами.

Свое имя род получил благодаря его родоначальнику, Доминику – серебряных дел мастеру, бежавшему из родной Испании в неспокойные годы Народного Возмездия после того, как неиствующая толпа простолюдинов разворовала и подожгла его магазин.

Лютевилль был одним из городов, всегда дававшим пристанище пришельцам. И Доминик оказался настоящим везунчиком: его полюбила самая завидная невеста в городе, красавица Генриетта. В день свадьбы пара объявила о предании забвению испанской фамилии Доминика – Бланко. Теперь его звали Доминик Силверсмит.

А через год у пары родились мальчики-близнецы…. Так началась история этого рода.

Дети, родившиеся в их семьях – внуки Доминика и Генриетты – были красивы и одарены различными талантами, как и их дети, и дети их детей. Но близнецы не рождались в роду еще четыреста лет.

Когда же на свет появились Криус и Ливий, в этом видели знамение все в городе.

Согласно старой семейной традиции, с малых лет мальчики работали вместе со старшими родственниками, и к семнадцати годам знали немало о ремеслах, которыми славился род.

Семья владела кузницей, гончарной мастерской, а также ювелирной и швейной фабриками.

Тогда небольшой портовый городок был загадкой для всего мира, считаясь одним из самых тёмных и таинственных мест на Земле, и удивительные вещи – работы Силверсмитов быстро полюбились местным жителям и заморским торговцам.

С тех пор прошло немало времени, город значительно разросся, но до сих пор легенды о диковинных ювелирных украшениях рассказывали даже самые маленькие мальчики и девочки.

Из близнецов Криус был волевым, независимым, самовлюбленным и проницательным. Каким-то непостижимым образом почти всякий в городе, не переча ему и ни о чем не спрашивая, выполнял любые его пожелания. Юноша не привязывался ни к вещам, ни к людям, и вовсю пользовался своей красотой и умением расположить к себе людей. Последние из проявившихся у него способностей – контролировать и усиливать чужую боль и страхи, казалось, делали его ещё сильнее и влиятельнее.