Мери Ли: Холод

– Начните всё с начала, пожалуйста. Но прежде ответьте мне на вопрос. Вы что-то употребляли?

– Нет, я ничего не употребляю. Никогда. – совершенно серьезно говорю я.

Но детектив пытается найти логическое объяснение моему рассказу. Не хочу его огорчать, но логикой тут и не пахнет. Но сумасшествием прет за версту.

– Может у Вас было эмоциональное потрясение, или же что-то другое, и Вам всё это просто померещилось?

– Нет. Я уверена, что видела… сын нашего мэра убил девушку.

Детектив нажимает на кнопку и начинается запись. Он снова смотрит на меня через чёртовы очки и, выгибая бровь, спрашивает:

– Вы утверждаете, что сын мэра – Тони Аллен, высосал душу из девушки?

Но я не успеваю начать рассказ. Взрывная волна выбивает дверь и разбивает смотровое окно-зеркало на миллионы мелких частиц. Волна сносит меня со стула, и я лечу на пол, но наручники, которыми я была прикована к столу, не дают возможности моему телу упасть до конца. Крик вырывается из меня, но я ничего не слышу. Меня оглушило напрочь, невообразимый свист в ушах не дает мне ничего расслышать. Но я вижу, как детектив делает слабые попытки подняться. Тут же в проходе появляются чьи-то ноги, поднимаю глаза и вижу того самого мужчину из леса. Что? Он жив… Его глаза нереально ярко сияют. Я чувствую, как холодок пробегает по моей коже. Выдыхаю и взор мне заслоняет белое облако пара, мне становится настолько холодно, словно меня закинули в морозилку и не собираются оттуда вынимать. То же самое я почувствовала там, в мотеле. Мерзкий пробирающий до костей холод.

Блондин наклоняется надо мной и что-то говорит, но я по-прежнему ничего не слышу.

Последнее, что я увидела – это голливудскую улыбку Тони Аллена. Следом удар по лицу, и я всё-таки отключаюсь.

Рейчел.

За восемь часов до…

Быстрым шагом направляюсь в сторону своей квартиры и на ходу достаю сотовый. Нажимаю пару клавиш, и в следующую секунду до моего слуха доносятся гудки. Уже на втором гудке женщина берет трубку:

– Нет. Рейчел, ты не можешь так поступить. – категорически говорит Шерри.

– Но я ещё ничего не сказала.

– Если ты звонишь мне за час до твоей смены, то я делаю единственный вывод, ты решила отпроситься с работы. Я не права?

– Шерри, я заболела. – лгу я.

– Очередное враньё. Ты же знаешь, что сегодня поставка дорогущего вина, и я не могу позволить тебе филонить.

– Прости. Но я действительно не могу.

– Я уволю тебя. – тут же говорит она.

– Не уволишь.

– Почему это? – с издевкой в голосе спрашивает Шерри.

– Ну, во-первых, меня обожают клиенты твоего маленького винного магазина. Во-вторых, я ценю свою работу, и лучше меня ты никого не найдешь. Ну, и в-третьих, ты же меня любишь. – с улыбкой заканчиваю я.

– Я такого никогда не говорила. – парирует она.

– Это и не нужно. Я это и без лишних слов знаю. Ведь я тебе как дочь.

Повисает недолгая пауза, а следом до меня доносится тяжелый выдох Шерри:

– Ты – мелкая манипуляторша.

– Не спорю.

– Если ты скажешь мне, что случилось, то я отпущу тебя. Только правду.

– Я приболела.

– Ты уволена.

– Хорошо, Шерри, это Джереми, он снова связался со своей бывшей, и сегодня она тащит его в нарко-компанию. Ты, как никто другой, знаешь, чем закончилась прошлая его поездка. – говорю это и понимаю, что она будет волноваться, но никогда этого не покажет. Шерри – железная леди.

– И ты поедешь с ними? – тут же спрашивает она.

– У меня нет выбора.

– Это не правда, выбор есть всегда.

– Шерри, ты же знаешь, я не могу по-другому.

Очередной тяжелый выдох на другом конце провода:

– Знаю. Передай Джереми, что как только я его увижу, то сверну ему шею.

– Обязательно передам.

– Ладно, я вызову сегодня Коди, надеюсь, он не разобьет ни одной бутылки, а иначе, я вычту стоимость каждой драгоценной капли из твоей зарплаты.

– Я согласна. – без споров соглашаюсь я. – Шерри?

– Да.

– Я люблю тебя. – вполне серьезно говорю я.

– Подхалимка.

Шерри первой кладет трубку, и это вызывает у меня улыбку. Обожаю её. Когда мне было девять, а Джереми всего три года, она забрала нас из детского дома. Это далось ей с огромным трудом. Ведь одиноким женщинам редко позволяют взять подопечных. После второго отказа, она наняла дорогущего адвоката и судилась со всем штатом. Но она свернула горы, и уже через полгода с начала слушаний мы поселились в её небольшом, но уютном доме в центре города. Шерри спасла нас и дала хорошее воспитание, но она очень закрыта на эмоции и чувства. Я всегда считала её старшей сестрой, нежели мамой. Своих родных родителей я плохо помню. Знаю только то, что папа ушёл от нас, когда Джереми исполнилось три месяца. Что случилось с мамой, я не знаю. Мне было шесть лет, когда мама сказала, что нужно срочно сходить в магазин. Я помню, как она наклонилась над кроваткой Джереми и поцеловала его, потом подошла ко мне и сказала следить за братом. Она вышла за дверь, и больше я её никогда не видела. Она не вернулась. Прошло уже больше восемнадцати лет, а я до сих пор слежу за братом. Вот такая я послушная дочь.