Далия Трускиновская - Монах и кошка (Кайдан)

Норико хотела сказать ночью что-то важное. И ради беседы с девушкой монах околачивался вокруг дворцов довольно долго. Он надеялся, что Норико хоть что-то расскажет ему про ту ночь, когда он дрался с Рокуро-Куби.

Но когда Бэнкей выследил-таки девушку, она ему доставила немало хлопот.

Норико вынесла на прогулку госпожу кошку. Поскольку зверек не знал придворных порядков, то и лез на колени к госпоже Кокидэн, нисколько не задумываясь, сухие у него лапки или мокрые от растаявшего снега. Именно поэтому Норико, выходя из дворца с госпожой кошкой, искала островки подсохшей земли, где уже пробивалась молодая трава.

Увидев Бэнкея, она отступали на несколько шагов, вглядываясь, а потом зажала себе рот рукой. Норико уже поняла, что шуметь во дворце запрещается, даже если из-за угла появился странный монах, отрубивший голову безвинному старику гадальщику, а потом похищенный местными тэнгу прямо с веревками.

– Тихо, тихо… – зашептал Бэнкей, приближаясь к девушке, но стараясь при этом не глядеть ей в лицо. – Только не кричи! И не бойся! Я тебе ничего плохого не сделаю…

Норико в отчаянии озиралась. Поздно вечером вокруг дворцов, где жили дамы, слонялось немало придворной молодежи, не знающей, чем бы еще себя развлечь, и господ сопровождали слуги. Если бы сейчас показалась хоть одна такая компания, Норико позвала бы на помощь! Но все знали, что госпожа Кокидэн соблюдает последние Дни удаления от скверны, и ее дамы – с ней вместе. И молодые господа бродили у других дворцов – тех, где жили дамы, всегда готовые ответить на стихи, а то и принять ночного гостя.

– Мне нужно узнать от тебя нечто важное, Норико, – и, потупив глаза, монах приблизился к девушке. Норико же подхватила с земли кошку, собираясь, очевидно, при малейшей опасности, запустить ее в лицо монаху.

– Что ты хотела рассказать мне тогда ночью, когда я лежал связанный в повозке господина Фудзивара?

Норико ничего не ответила.

Бэнкей отступил.

– Ты боишься меня, – хмуро сказал он. – А я тебе желаю только добра. Может быть, ты в опасности. Может быть, ты видела что-то такое, что грозит тебе большими неприятностями. И не тебе одной, но и всем, кто был в ту ночь в заброшенной усадьбе.

Норико отвернулась и по-прежнему молчала, прижимая к груди госпожу кошку.

Бэнкей сообразил, в чем тут дело. Даже если сперва Норико и не поверила, что он убил гадальщика, то потом, когда он так непостижимо исчез из повозки, почти не оставив следов на снегу, она поняла, что ошиблась… Ведь ночью, разыскивая монаха, она его называла почтенным и благочестивым наставником. А сейчас, того гляди, завопит от ужаса.

Но на руках у нее удобно устроился, обняв ее лапками за шею, странный оборотень. И смотрел в лицо монаху круглыми глазами, слишком большими для изящной мордочки.

– Норико, ты знаешь что-то важное. Ты же искала меня! – твердил монах. – И не думай, пожалуйста, что я убил гадальщика. Зачем мне его убивать? Гадальщик погиб потому, что он связался с нечистью и сам стал зловредным чудовищем. Не я его убил…

Тут монах замялся. Если вдуматься, то ведь именно он оттащил тело Рокуро-Куби к яме и сбросил туда.

Очевидно, старенький настоятель знал точно, было ли это убийством, да и можно ли считать убийством уничтожение ночной нечисти. Бэнкей, откровенно говоря, засомневался в своей правоте.

Видя, что монах замолчал, девушка попыталась ускользнуть. Бэнкей стремительно заступил ей дорогу.

– Да не бойся же! – воскликнул он. – Как я могу тебя обидеть? Ты же мне в дочки годишься!

– У монахов нет дочек, – тихо, но очень упрямо возразила Норико. И вообще никакой ты не монах!

– Это верно, дочки у меня нет, – согласился Бэнкей, – но я действительно монах. Ты разве не знаешь, что во многих монастырях есть отряды монахов-воинов? Вот я как раз такой монах. Поэтому я умею выпутываться из веревок, ходить по речному дну, даже ползать по потолку.

– Ты? Такой толстый? – Норико настолько изумилась, что заговорила нормальным своим голосом, а голосок у нее был громковатый.

– Нас называют жирными бездельниками, это правда, – усмехнулся Бэнкей. – Но вот ты, такая легонькая, не проползешь по потолку, а я проползу. Потому что я умею упираться руками и ногами в потолочные балки. И пальцы у меня очень цепкие.

Девушка посмотрела на Бэнкея с интересом.

– А ходить по воде ты тоже умеешь? – спросила она. И видно было, что девушка ждет утвердительного ответа.

– Нет, мои учителя меня этому не выучили, – с огорчением признался монах. – А я знаю, что есть такие умельцы. Но их учат мастерить какую-то особенную обувь, вроде варадзи, только вот такого размера.