Далия Трускиновская - Кошка в сапогах

Далия Трускиновская

Кошка в сапогах

новогодний детектив

Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Шалганов перебежал через комнату и взял трубку.

- Привет! - раздался более чем знакомый голос. - А чем это ты там занимаешься?

- Стою голый и мерзну, - ответил Шалганов. Это было почти подлинной правдой. Что-то стряслось с отоплением, в квартире было не более четырнадцати градусов, но он, солидный мужчина, даже с некоторым животиком, стоял в одних плавках, а на полу валялось пестрое тряпье.

- Погоди, не одевайся, сейчас я приеду! - заголосила подружка Томка.

- Приезжай, - позволил Шалганов. - Мне сейчас как раз женщина нужна.

- Наконец-то!

- Ты иголку в руках держать умеешь?

На том конце провода имел место разочарованный вздох. Не то чтобы Томка жить не могла без Шалганова - она просто считала долгом несколько раз в год возникнуть на горизонте, куда-то его выманить, повертеть по старой памяти хвостом, и потом удовлетворенно говорила, что они оба - люди современные, и после короткого романа сумели остаться настоящими друзьями.

Испугавшись, что Томка положит трубку, Шалганов заговорил быстро и взволнованно:

- Понимаешь, меня пригласили встречать Новый год у Аникиных, такие приглашения бывают раз в сто лет, я уже купил бутылку "Метаксы" - тебе по пояс, и тут - бац! - оказывается, у них маскарад, все гости обязаны быть в костюмах, я чуть не спятил, отступать некуда, в общем, я буду пиратом, мне Ладыженский из театра принес костюм, но костюм-то шит на него, я штаны не могу застегнуть, все остальное ерунда, сапоги, правда, жмут...

- Шалганов, помолчи минутку! - взмолилась Томка. - Ну какой из тебя пират? Ты в зеркало посмотри!

К сожалению, он встал с телефонной трубкой так удачно, что видел в большом зеркале себя всего - и свои лишние тридцать кило тоже...

- А кем мне быть? Зайчиком? Снегурочкой? - сердито спросил он.

- Зайчиком, зайчиком! - некстати развеселилась Томка. Как многие женщины, тем более - красивые и незамужние женщины, она плохо представляла себе, что на самом деле значит для мужчины слово "карьера". А напрасно...

Шалганов служил в крупной телекомпании. Сам себя он называл клерком, хотя был заместителем начальницы отдела. Начальница попала на этот пост по причинам, о которых чересчур громко не говорили, а только перемигивались и вздыхали. Шалганов видел, что от нее мало толку, и мечтал о ее месте так, как Ромео не мечтал о Джульетте. Аникины, богатая пара, пристегнулись к делам телекомпании так: финн по фамилии Куоккинен, представлявший солидное финское предприятие, которое вложило деньги в телекомпанию и считало долгом за ней присматривать, был женат на родной сестре Виктории Аникиной, Веронике. Таким образом немало молодежи из аникинского клана заняло в телекомпании перспективные посты, и дела семейные переплелись с бизнесом на всех уровнях. Одна и та же публика сидела на деловых совещаниях и плясала на свадьбах аникинского клана. Посторонних там не привечали.

Вот и получилось, что Шалганов по меньшей мере два года не знал, на какой козе подъехать к заветному местечку. С большим трудом он обратил на себя внимание Куоккинена. Приглашение на новогодний бал означало лишь одно что финн хочет познакомиться с ним поближе и в непринужденной обстановке. Ради этого Шалганов не то что пиратом - Клеопатрой бы нарядился, умирающим лебедем, купидоном с крылышками! К счастью, приятель-актер раздобыл довольно благопристойный костюм - и на тебе...

Томка оказалась настоящим другом - примчалась всего три часа спустя, и за эти три часа Шалганов, сидевший в старом махровом халате, проклял все женское сословие вдоль и поперек. Она распялила на руках театральное тряпье, посмеялась, села за телефон, потом велела Шалганову одеться, повезла его к какой-то подруге со швейной машинкой, и к полуночи роскошные пиратские штаны сидели на нем так, словно он в них родился.

- А где ты встречаешь Новый год? - на прощание спросил Шалганов.

- А-а! - Томка махнула рукой. Время было позднее - на том они и расстались.

Наутро, 31 декабря, Шалганов проснулся в изумительном расположении духа. Он позавтракал, посмотрел телевизор, принял ванну - словом, блаженствовал часов этак до восьми вечера, когда настала пора одеваться. Надев штаны, натянув ботфорты, заправив в штаны широчайшую рубаху из малинового шелка, нацепив перевязь из фальшивой буйволовой кожи с грандиозным шпажным эфесом, приклепанным намертво, и торчащими почему-то вбок ножнами, он приладил классическую пиратскую повязку на глаз и нахлобучил шляпу. Еще у него была борода, кудлатая черная борода, больше всего на свете напоминающая собачий хвост. Но эта штуковина внушала ему ужас, к тому же, Шалганов не хотел усложнять жизнь финну - пусть тот сразу найдет его в толпе гостей.