Наталья Антарес - Контролируемая авария

Как ни странно, но разбудила меня не исходящая от второго пилота угроза жизни – пронизывающая боль в груди, словно невидимая рука зажала в кулак мое сердце и на миг остановила его ритмичные сокращения. Я отчаянно хватанула ртом воздух и порывисто села на кровати, объятая непостижимым предчувствием чего-то запредельно жуткого. Я почти не отдавала отчета в своих действиях, но безудержная сила стремительно влекла меня вперед. Одним прыжком я пересекла комнату, толкнула нараспашку дверь и чуть было не отпрянула обратно, потрясенная и напуганная представшим перед моими глазами зрелищем.

Босые ноги Урмаса Лахта конвульсивно дергались на уровне моего лица, а шею второго пилота обвивала самодельная петля из брючного ремня, надежно привязанная к люстре. Мучительно агонизирующий Урмас хрипел и всем телом содрогался в предсмертных судорогах, его глаза закатились, губы посинели, а по искаженному страданиями лицу неумолимо разливалась мертвенная бледность. На голых рефлексах я подняла валяющийся на полу стул, подставила его Урмасу под ноги, тем самым немного ослабив удавку, схватила перепачканный в консервах нож, вскочила на подлокотник кресла и в спешке принялась пилить неподатливую петлю. Второй пилот к этому моменту уже потерял сознание, и напоминал безвольную тряпичную куклу, он дышал затрудненно и прерывисто, а его кожа приобрела синюшный оттенок. Когда проклятый ремень, наконец, удалось разрезать, я аккуратно придержала Урмаса под голову и кое-как опустила его в разы потяжелевшее тело на пол.

На курсах стюардесс нас чему-то только не учили: и правилам аварийной эвакуации на крыло, и спуску по надувным трапам, да и оказанию первой медицинской помощи, в принципе, тоже, но я отродясь не слышала, чтобы кому-нибудь взбрело в голову повеситься на борту авиалайнера. Решив, что сейчас лучше уж действовать по интуиции, чем растерянно метаться по комнате, я низко склонилась над Урмасом и начала делать ему искусственное дыхание. Мое сердце колотилось при этом с такой бешеной скоростью, что у меня зашумело в ушах, но я всё вдыхала и выдыхала в попытке привести второго пилота в чувство. Я не знала, что еще можно предпринять для спасения Урмаса, но одно я сознавала донельзя отчетливо: я не переживу, если он умрет, потому что по-прежнему люблю его больше жизни.

–Урмас, пожалуйста! Урмас! –взмолилась я, когда силы продолжать реанимировать распростертого на полу человека меня почти покинули,– Урмас, приди в себя! Ты меня слышишь, Урмас?

Второй пилот вздрогнул, просипел что-то невнятное и вдруг зашелся в кашле. Темно-бурая борозда у него на шее налилась кровью и стала еще более устрашающей, мутные глаза понемногу прояснились, и в следующую секунду Урмас вдруг с силой оттолкнул меня и хрипло выдавил:

–Зачем? Зачем ты меня сняла?

Вся в слезах, я подползла к Урмасу на четвереньках, упала ему на грудь и зарыдала в голос, но плакала я от захлестнувшего меня счастья и облегчения. Я успела, у меня получилось, он жив! Мой Урмас жив, и клянусь, я больше не позволю ему убить себя!

–А зачем ты это сделал? – вопросом на вопрос ответила я, после того, как меня немного отпустили эмоции, – зачем, Урмас?

– Совесть, – односложно прошептал второй пилот и одними губами добавил, – я обещал тебе доказательства. Теперь ты понимаешь, что мы не погибли? Но я заслужил смерть, а ты должна жить дальше.

–Урмас, я не хочу жить без тебя! – я уже больше и не пыталась противостоять эмоциональному натиску, сегодня я прошла второй круг ада, и имела право сказать правду, ту правду, которой я противилась, которой я сопротивлялась, но которая оказалась сильней меня. Да, Урмас намеренно разбил самолет со ста пятидесятью пассажирами на борту, он психопат, убийца и чудовище, и хотя я думала, что переборола свою любовь, что гнев и отвращение вытеснили мои чувства, второй пилот был дорог мне, как никто иной. Я осознала этот горький и весьма неутешительный факт, увидев его болтающимся на люстре, и тот миг мне было плевать на совесть, на мораль, на весь мир в целом, потому что для меня существовал один лишь Урмас. Возможно, в моей душе скрывался еще более страшный монстр, раз я продолжала любить Урмаса даже сейчас, но без него мне было в пору и самой лезть в петлю:

–Я люблю тебя! Все, что я тебе наговорила там, на месте крушения, было ложью. Я не могу тебя ненавидеть, сколько бы я себя не заставляла, сколько бы не убеждала себя, что ты не достоин моей любви, я не могу, Урмас! Хочешь умереть, убей и меня тоже!