Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Странная любовь

Наташа! Любовь – это прекрасное чувство, и ты похожа на голубку, которая порхает над цветущим полем и вдыхает его ароматы. Любовь не должна причинять боль! Зачем ты хочешь связать свою жизнь с дикарем из племени? Мне страшно, мне кажется… боюсь даже написать… что однажды он как людоед сожрет тебя… Нужно уходить сразу и бесповоротно, не оглядываясь на того, кто посмел причинить тебе страдания… Приезжай ко мне во Францию, я покажу тебе совсем иной мир. И вот что я скажу тебе, милая: если я раньше завидовала твоему чувству, то сейчас рада, что избавлена от подобных страстей…»

Из дневника:

…«Я пыталась подбодрить ее и всё же выяснить больше о личности этого странного человека, который вызывает в ней шторм, подобный тому, который происходит на море. Долго не было мне ответа…»

…«Имея легкий нрав и ту особенность, что, не получая от кого-либо известий, я могу запросто забыть о нём на какое-то время, я перестала ждать писем от Натали. Вокруг меня бурлила жизнь…

…Наташа не ответила. До меня доходили слухи о том, что ее родной отец посещал австрийский, а затем французский двор по каким-то государственным делам. Он с большой пышностью и весельем проводил там время, но Наташи рядом не было. Как только я слышала его громкую звучную фамилию, то думала о ней. Мне даже сказали, что так у вас называется какая-то величавая птица. Со временем я перестала думать, почему Натали мне не отвечает. Моя голова была занята множеством собственных проблем, главная из которых – мой ненавистный муж. Я никак не могла совладать с ним, а мне этого очень хотелось… Сильно раздражали меня неугодные фаворитки и сплетни нашего двора. Они всё дальше и дальше отодвигали меня от воспоминаний о Натали. Никогда мне не нравилось называть ее Натальей Григорьевной, это звучало слишком грубо и слишком по-русски…»

Это было последнее письмо, в которое Антуанетта вложила листки из дневника со своими записями обо мне. В силу того, что я бешено кружилась в водовороте событий своей жизни, я так и не ответила ей больше.

– Милая Антуанетта, скоро мы увидимся, и я всё подробно тебе расскажу. Ах, как мне хочется тебя увидеть! Только бы ты не посчитала меня грубой и невоспитанной из-за того, что наша переписка так нелепо оборвалась.

Под влиянием прочитанного я стала вспоминать то время, когда мы с ней были девчонками. Мы с удовольствием пускались в долгие эпистолярные рассуждения… две безмозглые сикилявки, одна австрийская, другая русская. Мы обсуждали судьбы наших государств и печалились, что не сумеем выйти замуж по любви: высокопоставленные родичи обязательно подсуропят кого-нибудь страшненького и совершенно беспомощного в любовных делах. Я улыбалась, перебирая эти письма. Я нюхала бумагу, на которой ее рукой были начертаны изящные строки, и с нетерпением ждала встречи.

Наконец-то мы причалили к берегу. Порт, где мы сошли, находился за несколько сот верст от Версаля, куда мы направлялись.

Николай наконец-то поведал мне, что эта поездка была им спланирована. Я больше не сомневалась, что в сговоре с моим отцом находился не только старший Шереметьев, но и граф Орлов.

Я сошла на берег с легкой грустью. С тоской обернувшись назад, увидела, как фрегат плавно покачивается и тонет в лучах садящегося солнца. Вместе с ним как бы тонули и мои мечты. Вместе с этим светом меркли мои надежды. Я поняла, что от судьбы не уйдешь! И кто бы что ни планировал заранее, ничто не может изменить судьбу. А что от моей судьбы я не убегу, так это точно! И мне надо идти вперед! Да, всё, что со мной случилось, было прекрасно. Я ни о чём не жалею!

Я спокойно стояла и ждала, пока вещи отнесут на берег и мы сможем продолжать путешествие.

Не буду описывать дорогу в Версаль. Когда до него оставалось всего несколько верст, нам подали королевские экипажи, присланные из дворца. На Николае вновь красовался его замшевый дорожный костюм, а я была одета в подаренное им великолепное платье, изумрудного цвета и шею мою украшали тоже изумруды.

Я уже знала, что нас ждут и все осведомлены о нашем приезде. Я поняла, что Антуанетта помнит меня. Она, наверное, так же перебирала мои письма, вспоминала, улыбалась и ждала. Ждала этой встречи, мне представлялось, даже с какой-то робостью, которой была наделена изначально, ведь у нее не было той свободы, которую всегда имела я. Хотя она вполне могла измениться, ведь из дофины она уже стала королевой, и кто его знает, чем обернется для меня эта встреча…