Дейрдре Салливан - Совершенно не обязательные смерти

Дорога, ведущая к замку, такая длинная, что нам приходится бежать.

Лейла Шеннон – высокая блондинка. Выглядит так, будто явилась из тумана, чтобы станцевать на берегу озера, залитого лунным светом. Для принца, разумеется. Сказочного принца. Мне с ней не тягаться. Она дочь садовника, живет в доме на землях нашего великолепного замка. Во что превратилась наша жизнь?

Лейла машет нам; ладонь с длинными тонкими пальцами напоминает птичье крыло.

– Привет, – говорит она низким голосом.

– Привет, – эхом отзываемся мы с Кэтлин.

Сестра оглядывает ее с головы до ног. Я тоже, но только потому, что в книгах героини, подобные Лейле, раздают волшебные мечи или пророчества. Ее волосы убраны в растрепанный «конский» хвост, стянутый чем-то вроде бечевки. На школьной юбке темнеет пятно.

– У тебя шнурок развязался, – замечает Кэтлин.

Лейла садится на корточки, чтобы его завязать, но даже так она все еще не кажется низкой. Это нечестно. Кэтлин вытягивается, чтобы казаться выше. Принимается расспрашивать Лейлу о школе и деревне, а также о ее братьях. Интересуется, где здесь можно выпить. Я прижимаюсь спиной к холодному камню, прячу руки в карманах пальто и с тоской вспоминаю о кровати, оставшейся в замке. Такой уютной, теплой и безлюдной. Кровати, в которой можно вздремнуть и насладиться одиночеством. Я смотрю на свою потрепанную школьную сумку. Там лежат книга и еще одна, про запас. Одна про эпидемию испанки. Вторая – о пропавших девочках.

Лейла смеется, словно они с Кэтлин планируют уморительное преступление.

– Ты чудна́я, – говорит она моей сестре. – Но мне нравится.

Кэтлин глядит на нее прищурившись. Солнце сегодня утром светит особенно ярко. Горы побелели, деревья стоят, выгнув кривые ветви. Я замечаю у ног Лейлы крохотное существо и наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе. Мертвая землеройка. Окоченевшая мордочка вытянулась, глаза широко распахнуты. В маленькой раскрытой пасти теснятся, как муравьи, потемневшие на кончиках зубы.

– Мэдди, что ты делаешь? – с ужасом спрашивает Кэтлин.

Я выпрямляюсь:

– Простите. Обычно я не интересуюсь маленькими трупами.

– Это землеройка, – говорит Лейла. – Я заметила ее перед тем, как вы подошли. Бедняжка.

Я улыбаюсь:

– У них забавные носики.

– И такой вид, будто они глубоко разочаровались в жизни, – подхватывает Лейла.

– Ну почему-у-у-у-у я землеройка? – Я пытаюсь изобразить трагичный писк, но выходит как-то агрессивно.

Впрочем, Лейлу это не смущает.

– Мир такой большой, он пугает меня!

– Спасите-помогите!

– И давайте-ка поскорее!

Мы хихикаем. Кэтлин пожимает плечами и стряхивает с юбки невидимую соринку. Потом наклоняется к землеройке и фотографирует ее на телефон.

– В Баллифране обнаружено еще одно тело, – говорит она с кривой улыбкой. И смех смолкает. На лице Кэтлин отчетливо проступает «Зачем я это сказала?» Я хорошо знаю это выражение.

Только обычно вижу его на своем лице.

Подъезжает автобус.

Лейла садится в стороне от нас. Серая лента дороги вьется среди холмов. Автобус, поскрипывая, катится по горному перевалу. Кажется, их нашли где-то здесь. Я смотрю в окно.

Хелен Гроарк, последняя пропавшая девочка.

Аманда Шейл, остывшее изломанное тело обнаружили в ее день рождения.

Нора Джинн выглядела старше своих четырнадцати. Полиция решила, что ее где-то держали, перед тем как убить.

Бриджит Ора, миниатюрная, как мы, но старше остальных. Хотя ненамного.

Я не спешу доставать книгу из сумки. Напоминаю себе, что люди не любят говорить о таких вещах. Странно это. Некоторые девочки пропали уже давно – лет двадцать, а то и тридцать назад. Вряд ли кто-то из присутствующих их знал. Разве что Хелен. Я не хочу сказать, что смерти незнакомцев ничего не значат, просто они нас не касаются. Мы не обязаны о них горевать.

До сих пор неизвестно, кто расправился с девочками, найденными в горах. Но в книгах о нераскрытых ирландских убийствах им всегда посвящают отдельную главу. Хотя бы одну.

Кэтлин вся в телефоне, прокручивает новости от друзей, оставшихся дома. Наконец, убедившись в собственной важности, она расслабляется. Я отвожу плечи назад – до щелчка.

Мы проезжаем мимо зеленого облупившегося знака. На месте облетевших чешуек краски проступают коричневые пятна ржавчины. Знак мелькает за окном, и я провожаю его взглядом.

Fáilte go Béal Ifreann

Добро пожаловать в Баллифран

Скривив губы, я смотрю на Кэтлин. Я не улыбаюсь. И она не улыбается в ответ. Только легонько толкает меня в плечо плечом, пока автобус трясется по горной дороге. Грохот стоит такой, будто вместо двигателя у него металлический ящик, полный болтов. От него никакие наушники не спасут.