Олег Кот - Гармонист

– Как много в тебе востока.

Я посмотрел на него как на недоумка. Стоило только ради этого идти в монахи.

Первые несколько месяцев «молодые специалисты» жили в поселке Агробаза, что совсем рядом с городом. В отличие от честных и простых как дети тувинцев, жители юга Донбасса были приучены с детства тянуть все, что плохо лежит. Ближе к вечеру весь поселок приходил в движение. Его жители разбредались кто куда, чтобы к утру быть с наваром.

Однажды ночью к ферме, где отец числился ветеринаром, подъехал грузовик. Вооруженные люди, папаши нынешних предпринимателей, не найдя никого из начальства, поехали к нам домой. Им нужен был отец как должностное лицо. Действовали по схеме: вытаскивали из постели сонного ветеринара, под обрезом заставляли открыть дверь фермы и тот сам выводил штук пять упитанных телок. Ведь лучше ветеринара колхозное стадо никто не знал.

Это соучастие в грабеже. Его находили первым и сажали вместо всех. А банда перекочевывала в другой район.

Как только к дверям дома подъехала машина, мама выглянула в окно и все поняла. О лихих парнях шли страшные слухи. За нежелание отдать самому колхозное добро убивали на месте. Пощады не было никому. Отца ждала смерть. Он ни за что не отдал бы им скотину.

– Как только дверь заходила ходуном, я от страха заорала так, что Сергей и Юля (сестра отца с мужем) тут же проснулись и выбежали на улицу. Через минуту возле дома собралось человек пять и страшным мужикам с обрезами пришлось уехать. Мне стало так плохо, что думала, будет выкидыш, – рассказывала мне мама впоследствии.

После этого родители переехали в город, на Новоселовку, а советских «предпринимателей» вскоре нашли и расстреляли. Три попытки сделать аборт в Туве, ночной ужас на Агробазе – преисподняя восстала против моего появления на свет. Но седьмого числа седьмого месяца в семь часов вечера по местному времени Иван Купала на огненной лошадке промчался по Жданову.

– Ты родился обвитый трижды пуповиной и без малейших признаков жизни. Хорошо, что рожала акушерка. Пока те растяпы с раскрытыми ртами бегали за врачом, освободила тебя от пуповины и привела в чувство. Ты поморщился, закряхтел и сделал первый вздох.

Ребенок с белыми как лен волосами был настолько крепким и здоровым, что все диву давались. Я ничем не болел. После стольких злоключений это выглядело как чудо. Но оно продлилось ровно одиннадцать месяцев.

В июне 1967 года к нам ни с того ни с сего приехала крестная моей матери или кока. Ее звали Татьяна Тарасова, русская родня по матери. Была она православной активисткой. Отсидела восемь лет за веру. Входила в список двух церковных двадцаток – церкви Всех Святых на Армянском кладбище и общину кафедрального собора города Кишинева. 2 2 Двадцать верующих человек, необходимых для регистрации и открытия храма. Этих людей из списка сажали первыми. Сайт Древо открытая православная энциклопедия. – Положение об управлении Русской Православной Церкви, принятое Поместным Собором Русской Православной Церкви 31 января 1945 года. URL : https://drevo-info.ru/articles/17773.html – Просмотрено 3 августа 2017. На следующее утро после приезда, задрав гордо нос, заявила во всеуслышание.

– Бог приказал крестить твоего сына! – с этими словами «раба Божья Татьяна» сгребла меня в охапку и потащила в церковь.

– Кока! Ребенок ничем не болеет, он совершенно здоров! – мама бежала сзади и плача пыталась вырвать меня из рук «крестной» матери. Неожиданно на нее напал страх и предчувствие чего-то неотвратимого. Через день после первой в моей жизни принудиловки меня свезли в реанимацию с почти сорокаградусной температурой. Тонзиллит.

Я не был первым, кого кока крестила без согласия родителей. Спустя пару лет под раздачу попадет моя троюродная сестра, Нанка. Ее жизнь будет очень тяжелой. В конце концов она сопьется и умрет от цирроза печени в возрасте сорока семи лет. На языке православных такая смерть равносильна самоубийству. Большинство священников, узнав о таком диагнозе, отказываются отпевать. И никому в голову не придет винить в такой смерти «светоча веры» из города Шуи.

После моего крещения отец стал спиваться катастрофическими темпами и мама отвезла меня в деревню под Шую, где доживали свой век ее приемные родители. Год с небольшим я наслаждался полной свободой и безнаказанностью, пока к нам в Семейкино вновь не приехала крестная. Одним теплым апрельским деньком кока задумала постирать. Налила корыто кипятка и ушла к моей бабке в дом.