Елена Граменицкая - Часы Цубриггена. Безликий

– Все так, месье Флориан мой отец, – ответила она и попросила представиться.

Я, подавив сердечное волнение, назвал свое имя и осмелился предложить ей рукавицы из собачьей шерсти, вязанные моей покойной матушкой. Бедняжка приняла их с благодарностью.

В тот день она искала часы в подарок кузине. Скоро Адвент и народу на рыночной площади будет не протолкнуться, поэтому она пришла заранее.

Я влюбился в Розу Марию с первого взгляда, лет мне было уже более тридцати, но я вел себя как неразумный и недальновидный мальчишка.

Дом Флориана Мореля стоял в самом центре Нойшотеля, недалеко от замка короля Рудольфа и коллегиальной церкви, имел три этажа и был удивительного желтого цвета, похожего на ломоть зрелого сливочного масла. Таких «масляных» домов было несколько в городе, их возводили из местного, удобного в обработке известняка для зажиточных буржуа – купцов, банкиров, домовладельцев.

Жил я тогда на окраине деревушки Сент Имье, в двух часах езды от города, имел небольшую семейную мастерскую и грандиозные планы на будущее. Родители мои умерли один за другим, пока я служил наемником в Италии. Отец, тоже часовых дел мастер, оставил в наследство своих клиентов и хорошую репутацию. Доход мастерская приносила небольшой, но спрос на часы и барометры был постоянный.

Встреча с Розой перевернула мою жизнь, в душе запылал огонь, руки спешили творить чудеса. Я решил придумать замысловатый механизм, часы или автоматон, который никто и никогда не повторит, подарить его своей возлюбленной и просить руки и сердца. Я был уверен, ее отец, владелец крупной фактории, мой постоянный заказчик, будет рад союзу дочери с одним из лучших мастеров Часовой долины. Флориан Морель не только опытный «коммерциаль» и член часовой гильдии, но и меценат, человек с христианским сердцем, он не раз жертвовал на нужды нашей протестантской церкви и сиротского дома.

Поэтому работал я денно и нощно и постепенно скопил приличную сумму, ее хватило бы и на свадьбу и на безбедную жизнь, тем более что круг моих клиентов постоянно рос, слухи об удивительном часовом мастере из Сент Имье быстро распространялись, месье Морель тому всемерно содействовал.

Создать для Розы «те самые» часы я решился не сразу, первое время задаривал ее занятными безделицами. Перед Святым воскресеньем собрал музыкальную шкатулку с танцующими балеринами и играющим на скрипке фавном. Все детали той шкатулки я вылил из чистого серебра, украсил перламутром, механизм заводился крошечным ключом и был уникальным, танцовщицы выводили гранд батман и арабеск, а репертуар фавна радовал слух венгерским чардашем. Во время чардаша балерины так уморительно дергали ножками, что Роза хохотала до слез.

На день рождения я подарил ей говорящую куклу. Кукла размером с годовалого ребенка была точной копией Розы Марии (что приятно удивило ее), двигалась плавно и изящно. Внутри корпуса крутился звуковой цилиндр, поэтому кукла умела плакать, отвечала целыми фразами и пела романс, особые шарниры позволяли игрушке ходить и кланяться. Во время путешествия по Италии я зарисовывал механизмы заводных автоматонов и с лёгкостью их повторил.

Будучи в городе я всегда останавливался в гостевом доме «Дю Марш», недалеко от рыночной площади, где впервые увидел свою озябшую Розу, от отеля до места наших тайных свиданий – у фонтана Грифон, было рукой подать. Я жаждал случая поговорить с месье Морелем, попросить руки его дочери, но Роза только отшучивалась, умоляла повременить.

Не буду злоупотреблять вашим терпением, господа. Вы, наверное, догадались, что Роза забавлялась моими чувствами, хвалилась подарками и не помышляла о замужестве с простым часовщиком. Она состояла в тайной переписке с банкиром, с которым познакомилась на водах. Банкир был не молод, страдал подагрой, имел роскошный дом неподалеку от Ивердона, не менее богатое поместье на берегу Лемана и завидные банковские вклады.

Стоило мне заикнуться о женитьбе, как честный месье Морель поведал об эпистолярном романе своей дочери и месье Анри Броссара. Я был потрясен, унижен и уничтожен. Надежды на счастье рухнули.

Именно тогда я решил доказать обманщице своё превосходство – создать «живые часы», такие часы могли бы награждать невинных людей и карать грешных, а самое главное, не время управляло бы ими, а сами часы управляли бы временем, останавливали его для благого деяния и ускоряли для непристойного.

Я по-прежнему любил свою Розу и желал ей счастья. Если она отдала свое сердце пожилому и увечному банкиру, то наверняка готова поделиться с ним своей молодостью и силой. Часовому механизму потребуется определенная фаза, полнолуние, человеческая кровь для фиксации намерения (достаточно одной капли), искреннее желание, чтобы начать трансформацию, перевод стрелок на нужное число лет, и абсолютная вера в чудо.