Александр Гуйтер - Девочка шла по дороге

Хорошо…

Тихо....

Спокойно…

Отдохни…

Поспи…

Сладко…

Крепко…

– А, чёрт, голова.... Где я? Что это? Андреа, что с тобой?

Он подполз к окровавленному телу.

– Андреа! Андреа!

Джакомо встал на колени и схватился за волосы.

– Что тут было?

Полными ужаса глазами он оглядел грязную комнату и увидел ещё одно тело.

Обнажённая девушка с неестественно вывернутой шеей лежала около потухшего камина.

Джакомо закрыл глаза.

Он вспомнил....

Помнишь, как тебе было сладко?

Помнишь…

Помнишь…

Я знаю, что помнишь…

Себе не лгите – все вы несвободны,

Как может быть свободным тот

Кто день и ночь богатства, славы ищет,

Удобств, роскошеств, ближнего теснит.

В вас нету даже отблеска свободы

И быть в плену вы сами только рады.

Ваш мир – тюрьма! Тюрьма пустых желаний,

Мечтаний призрачных и вечной суеты.

Само понятие свободы всем вам чуждо

И обрести её вы даже не пытались.

Да что вам говорить-то – вы же глухи!

Теперь, прошу, не заслоняйте солнце!

– Малька, ты сегодня работать пойдёшь?

Юлдуз открыла глаза.

Ей так не хотелось просыпаться, возвращаться в тошнотворную реальность…

Юлдуз…

Звёздочка…

Так называла её бабушка…

Всё, что она помнила о старушке, это сад…

И она купает её, маленькую, черноволосую и большеглазую, в тазике, а воздух пропитан ароматом цветущей черешни…

Юлдуз открыла глаза.

Светка сидела на ней и улыбалась.

– Вставай, вставай, вставай, соня!!! Семь вечера уже – работать надо!!! Или Мальвинка решила взять выходной?

Какой, блин, выходной – они ещё за квартиру не заплатили в этом месяце…

Малька....

Мальвина....

Дали же погоняло, чтоб их....

Спасибо папе, что наградил голубыми глазами…

Хотя там вроде волосы…

Ей захотелось заплакать…

Нельзя…

Нельзя…

Юлдуз шла по трассе и тёплый апрельский ветер трепал её волосы, перекрашенные в блонд.

Она ненавидела этот цвет, но Светка, вот чертовка, убедила её перекраситься…

Полицейские составляли протокол.

В-принципе, обычное дело – сбили проститутку, да и товарищ весьма трезвый и его корочки вызывают уважение.

Щас скорую вызовем, да и всё.

А пока простынёй накроем…

Юлдуз лежала, и по её щекам текло что-то обжигающее…

Слёзы?

Наверное…

Теперь уже всё равно…

Тёплые морщинистые руки гладили её лицо, а в воздухе разливался аромат цветущей черешни.

Засыпай, звёздочка…

Засыпай…

Они беззвучно прилетят в ночи

И унесут с собой глаза твои.

И мысли выклюют, и сердце растерзают.

И будешь неподвижен ты лежать

Во мраке, ослеплённый и безмолвный…

Чтоб вечно тлеть…

И вечность не сгорать…

– Простите, я вам не помешаю?

Девушка в лёгком плаще села на скамейку и, наклонив голову, принялась выжимать волосы.

– Нисколько.

– А что вы тут делаете – дождь ведь идёт?

– Просто смотрю на дождь.

Она заливисто засмеялась.

– Что может быть интересного в дожде?

Она стояла, облокотившись локтями об подоконник, и смотрела в открытое окно.

– Снова дождь начинается…

– Тебе ведь, насколько я помню, дождь не особо нравится.

– Нет, но, хотя знаешь, я, наверное, полюбила дождь. По-своему.

Она подошла к нему, залезла с ногами в кресло, обхватила колени руками и задорно спросила:

– А ты можешь нарисовать дождь?

– Написать.

– Ну, хорошо, написать, так написать. Нарисуй, то есть, напиши дождь. Для меня. Пожалуйстаааа…

Он повернулся, улыбнулся и игриво провёл перепачканным краской пальцем по кончику её носа.

– Хорошо, но только, чур, не смотреть, пока не закончу.

Она сдёрнула ткань.

На холсте были они.

И дождь.

Как в тот день.

Она прикоснулась к шероховатой поверхности и беззвучно зарыдала.

– Что ты говоришь, бабушка?

Эллен отвлеклась от разглядывания картины, подошла к лежащей с закрытыми глазами старушке и наклонилась.

– Снова дождь начинается.

Девушка машинально посмотрела в окно – за ним светило солнце…

Остановись! На миг замри!

Взгляни!

На тех, кто были здесь царями и рабами,

На тех, кто здесь народы покорял,

На тех, кто умирал, не покоряясь.

Теперь же все они бесплотны и безлики,

Стоят у пропасти в безмолвном ожидании.

Что ждёт их?

Пустота. И тишина.