Светлана Бринкер - Исток бесчеловечности. Часть 3. Все мы химеры

Девочка протянула тётке плоского механического шушуна с пупырышками на облупленном боку. Зерафина захохотала и стала тискать шушуна, не прекращая метаморфозы. Зашуршали, проплывая мимо, комнаты.

– Благодарю, – провозгласил Эвен в изысканном женском платье, – за труд. Нашли меня, к тому же безвозмездно! Обещаю быть гостеприимным хозяином. Или не оставили надежды покинуть Дом у Воды? Ха! Это вам не Остров навестить, тут заперто на совесть. Выйти можно только в незавершённом состоянии. Поэтому я и походил на сырую еремайскую булку. Кстати, о булках: вы печь умеете? А мясо жарить?

Наёмникам, по замыслу нового хозяина, предстояло занять вакантные места дворецкого и повара.

– Помогите-ка спихнуть обоих в люк, – приказал мастер. – Потом поставим памятник рядом с Бабушкой, фальшивое свидетельство жизненного пути, кенотаф… Эй, глядите веселее! Я бы выпустил вас, если бы мог, с поручениями и письмами, мы же теперь без посыльного. Но…

– У нас тут остались незавершённые дела, – прервал Рен.

– Неужто? – удивился Эвен, нервно одёргивая кружево на рукавах, будто всё ещё был Зерафиной.

– Надо же разобраться с удушенным! В Приводье убийство преследуется Королевскими эдиктами наравне с чернокнижием и картографией.

– Хорошо, давайте поговорим о покойнике-дворецком. Не всё ли равно, кто из нас, эвенов, покушался на убийство? Причём даже не преуспел. Палача в здешних краях тоже найти непросто.

– И не надо, – возразил ключник. – Думаю, отыскать непосредственного виновника нужно не для того, чтобы помучить преступника или поглумиться над ним. Хм, читал одну старомирскую книжку, «Провинность и искупление», по-моему. Злодею разоблачение только на пользу. И всему семейству гомункулов тоже.

Мастер призадумался.

– Вы обвиняете внучку?.. Кажется, только ей было известно, кто из нас старый хозяин…

Малышка София снова выпустила своё убийственное «фу» через оттопыренную губу.

– У ребёнка, – возразил Штиллер, – сил бы не хватило задушить деда. Да и глупо толкать руку, в которой конфеты лежат. – И поинтересовался: – А что стало с другой, с первоначальной малышкой?

У Зерафины-Эвена сделалось лицо человека знающего, но не желающего признаваться.

– Внучку слишком часто переделывали, – услышали наёмники наконец. – Пока совсем не сломалась. Умение дружить с детьми – редкий талант. А ожидают его от каждого родителя! У мастера просто закончилось терпение…

– А как переделывают людей? – испуганно спросила Алисия, забывая про боль в пальцах. – Шенну, например. Её же пытались исцелить от пьянства?

Малышка и новый хозяин Дома одновременно покосились на аппарат – творец гомункулов. Мгновение-другое ключник и амулетница не хотели верить в очевидное.

– Скармливали призракам? Но усыпляли предварительно хотя бы… Нет?!

– Нервный народ! – изумился Эвен. – Отчего вас так волнует судьба искусственных людей?

Штиллер собирался ответить, пользуясь яркой, цветистой лексикой тролльего Депо. И вдруг уловил движение за спиной. Но мертвецы не восстали – встрёпанная Шенна, жертва безумного стремления творца к совершенству, толкала призрака и своего создателя к люку.

– Ключи! Ключи мои! – простонал Штиллер, бросаясь к исчезающему сокровищу и заметив на бегу невольную цитату из маленькой старомирской трагедии. Успел выдернуть Хоффхарда. И труп провалился, прежде чем удалось добыть Ифсид из его груди. По лаборатории разнёсся громкий плеск.

– Мы в самом низу, – произнесла Шенна.

«Правда, – подумал Штиллер, потрясённый потерей. – Ниже некуда».

– Ты уже понял, – спросила малыщка София, подпрыгивая, – как мы отсюда сбежим?

– Шенна! Где твои дурацкие шнуровки? Без них ты похожа на вешалку из прихожей. Ты ими задушила мастера?

– Ты ведь жив, так и дуться смысла нет! Знаешь, я была тем вечером на кладбище, слышала беседу Эммерика с братом, видела превращение Эвена. Поняла: он никогда не перестанет пытать и переделывать меня… В кого, интересно? За что старик ни брался, всегда получалось одно – он сам. И умер, кстати, не от моей руки, а позже, по неосторожности. Закончился. Словом, если уж кто виновен, так это творец шушунов, злодей Биццаро.

Штиллер плыл очень быстро, но всё равно боялся не успеть. И тогда у рипендамского причала вынырнут: ключник, мёртвый рыбачий сын, королева-вампирка в облике восьмилетней девочки и сытый призрак, пообедавший амулетницей.

Ключник толкал перед собой лабораторный бак, наполненный плотной зеленоватой жидкостью, первоосновой жизни. В объятиях протвари спала Алисия. Рену, избавленному от необходимости дышать, повезло. Он оказался в достаточной мере нечеловеком и смог покинуть Дом на Холме без подручных средств. На берегу ключник отворил бак. Вид кровоточащего мяса внутри призрака вызвал такую сильную боль, будто монстр поедал именно его. Оставалось надеяться на интуицию старой королевы Города Ночь. Иначе…