Август Карстовский - Оковы Чести I

Соловьи и лучники заняли позиции вдоль крутого берега реки. Они вытащили специальные стрелы, подожгли наконечники и направили ввысь. Через мгновение стрелы возвысились над рекой, а затем градом обрушились на дальний конец лагеря. Палатка вспыхивала огнём одна за другой, где-то в центре прогремел взрыв и через несколько мигов показались громадные языки пламени. Походу, стрела попала в бочку с огненным маслом. Талия видела, как кавалерия разбивала щиты, как всадники падали от копей и стрел, как пехотинцы сталкивались с неприятелем в тесных улочках лагеря. Соловьи могли бы помочь, но также они могли задеть и своих. Все смотрели на Талию и ждали её приказа.

В дверь раздался стук, а через мгновение она уже ударилась об стенку и с грохотом упала на пол. В дом вошёл рыцарь, а за ним Соломон. Оба переглянулись, когда узрели картину перед собой: один солдат, со спущенными портками, прижал к тумбочке молодую девушку с задранным платьем; другой же стоял над женщиной средних лет с руками на ремне; у дальней стены Соломон заметил труп старой женщины и бородатого мужчины, у которых стоял один солдат с обнажённым мечом.

– Умоляю… помогите! – раздался визг девушки, к заду которой прижался солдат.

Соломон, занеся меч, танцем описал дугу и отрубил солдату, возившемуся с ремнём, голову. Тёплая кровь хлынула из обрубка шеи и испачкала бледную кожи женщины, сидевшей на коленях у его ног. В следующий миг Соломон оказался перед дальним солдатом и, отразив его меч, вогнал клинок в сердце. Солдат с изумлённым лицом попятился и упал к трупам пожилых людей.

Соломон попятился и уселся в кресло. Он убил уже десять людей, пока шёл через мост. Раньше он никогда не думал, что будет переживать о смерти своих врагов, но сейчас что-то не давало ему покоя. Он задумался о том, что у этих людей есть дети, что они так же хотели жить, были вынуждены воевать за тех, кто не достоин их меча. Всё это нагоняло тоску и печаль.

– Ваше высочество, всё хорошо? – спросил рыцарь, касаясь его плеча.

Соломон изумлённо на него посмотрел. За его спиной лежал окровавленный труп алуанца, рядом с которым сидела девушка с оборванным низом платья и рыдала, смотря на два пожилых трупа.

– Они это заслужили, ваше высочество. – буркнул рыцарь. – Скоро вы забудете их всех. Нужно только время.

Соломон, кивнув, вылез из кресла и последовал за рыцарем, выходящим на улицу.

Перед принцем нарисовалась ещё одна жестокая, но весьма яркая картина: языки пламени, протискивались между палатками и поглощали трупы павших солдат, не способных отбиваться от языков бога огня. За всем этим огненным концертом две армии, словно волны, бились и расходились в стороны, оставляя в центре трупы. Вдруг во всём этом хаосе возникла конница, во главе которой был Эдвард. Всадники снесли стену щитов и вонзились в армию копьями, оставляя лишь вздымающие клубы пыли над трупами. И во всём этом хаосе Соломон заметил то, от чего его сердце дрогнуло – Эдвард, свалившийся с коня в самую гущу вражеского полка.

Соломон, конечно, таил обиду и был зол на брата, но видеть среди трупов его красивое личико он не хотел. Он запрыгнул на бесхозного коня, смело смотревшего на бойню и, пришпорив его, двинул в самую гущу сражения.

Эдвард поднялся с грязного снега. Он бы уже был трупом, если бы не пехота, устремившаяся в брешь стены щитов – они начали кромсать всех и выстроились вокруг своего принца, дабы его защитить, но вскоре их щиты упали от грозных ударов врага. Принц вновь погрузился в ад. В глаза вечно брызгала кровь, кто-то постоянно ревел и хохотал в ухо. И внезапно он понял, что этот безумный хохот исходит из его уст. Его безумный припадок прервал тупой удар в нагрудник. Перед принцем стоял юный новобранец, чьи руки с трудом держали палаш. Эдвард попятился, замахнулся и отрубил юноше голову. Голова с изумлённым лицом упала в снег, а затем была превращена в фарш конским копытом.

В принце воспылал страх смерти. Он попятился, затем повернулся, но замер, увидев блеск клинка прямо в нескольких дюймах от его лица, а затем он погрузился во тьму, а звуки метала и вопли людей потихоньку отдалялись от него ушей.

Шаг к врагу

В вялую челюсть влетел крепкий кулак. На холодную землю брызнула кровь и упало несколько окровавленный зубов. Старик зарычал и начала дёргаться, как рыба, пытающаяся выскользнуть из рук человека, однако он не рыба и даже не в руках. Талия, плечом опершись об балку, изумлённо наблюдала за работой практика. Её белое лицо было освещено неярким светом, исходящем от огненного язычка, играющегося с тьмой внутри шатра.