Н. Фишер - Регрессия

Порой логичные, пусть и мистические ответы, объясняющие все и сразу, никак не хотят укладываться в голове. Ты ищешь, ищешь что-то другое, обычное, приземленное, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с невозможным. Иоганн с такой легкостью рассуждал о том, что для меня всегда было сказкой и выдумкой, что я невольно начинала верить ему, видя перед собой это худое лицо, без усилий заставляющее внимать каждому своему слову. Стоило влиянию Иоганна выветриться, как я смеялась над собственной глупостью и доверчивостью. Ну, какая еще мистика, мне и так проблем хватает: разобраться бы с Антоном да подумать, о чем писать диплом. А тут какие-то детские сказки.

Но неизвестное всегда оказывается слишком притягательным. Несмотря на громкие и достаточно веские доводы разума, во мне зажглось что-то необъяснимо новое, заставляющее совсем иначе смотреть на мир вокруг и под другим углом видеть привычные вещи.

Вернувшись домой после короткого разговора в подъезде, я вновь устроилась в кресле, где еще недавно коротала вечер, и погрузилась в мысли. Антон, опустошивший за это время еще пару бутылок, для которых на кухне был отведен специальный бар, кемарил под футбол и лишь для приличия поинтересовался, что стряслось с Маринкой. Соврав про ее очередную любовную трагедию, я вернулась к попыткам осмыслить саму личность Иоганна, так неожиданно всполохом огня ворвавшегося в мою замшелую жизнь.

Его воздействие на меня было удивительным. Я снова не узнала ни его настоящего имени, ни где он живет, ни что делает по жизни. Да что там – я даже его номер не спросила, а тот, с которого он отправил сообщение, упорно не хотел определяться. Не назначила я и следующую встречу. В общем-то, я не совсем понимала, зачем нам встречаться, но ни секунды не сомневалась, что этот странный человек твердо вошел в мою жизнь и совершенно не собирается из нее исчезать. Пока сам того не захочет.

Утром я обнаружила причину, по которой на удивление хорошо выспалась впервые за долгое время. Это вовсе не относилось к магии или другим сказкам, просто Антон, заснув в кресле, так и не удосужился перебраться на ночь в кровать, и у меня не было необходимости скатываться на самый край, образуя невидимый барьер между нами.

Раскинув пухлые руки в разные стороны, муж глубоко дышал открытым ртом, периодически всхрапывая, и все его стокилограммовое тело колыхалось в унисон. Из уголка рта стекала слюна, образуя мокрое пятно на и без того грязной футболке. Телевизор давно завершил трансляцию голов и теперь рябил белым шумом, навевая сон. Квартира могла бы выглядеть необитаемой – настолько все идеально и выверено было в этом мире чистоты и мнимого благополучия: сделанная на заказ стеклянная стойка идеально обрамляла контуры телевизора правильной диагонали, на не менее правильном расстоянии от него расположилось широкое кожаное кресло нужной высоты, чтобы под идеальным углом смотреть матчи. Даже компьютерный стол с прилагающимися к нему аксессуарами отвечал всем требования эргономики. Свое кресло я изо дня в день оттаскивала в нужный мне угол, как бы зверски это ни нарушало симметрию комнаты. И все в этом царстве порядка и бесцветия было бы выверено до миллиметра, как в педантичнейшей из педантичных гостиниц, если бы не шесть пустых бутылок на полу и не храпящее тело в центре комнаты.

Антон сегодня не собирался на работу – его ежедневное расписание во всех подробностях, с учетом перерывов на обед и кофе, с домашними делами, расписанными по минутам, с необходимыми звонками, телевизионными трансляциями и временем выхода новых серий сериалов еженедельно обновлялась на доске в коридоре. Это всегда повергало в шок любого, попадавшего в нашу квартиру. Я, когда разум вернулся ко мне, ужасно раздражалась от этой доски и с удовольствием заменила бы на какую-нибудь картину, но знание мельчайших подробностей Антонова дня позволяло мне как можно меньше с ним пересекаться.

Я собиралась быстренько умыться и улизнуть из дома, пока муж еще спит, но в мои наполеоновские планы вторгся оглушающий звук дверного звонка. Кому могло прийти в голову заявиться в семь утра без приглашения? Ответ всплыл в моей голове без особых усилий, и я в ужасе открыла дверь, даже не глядя в глазок.

– Ты что здесь делаешь? Быстро уходи! Антон же дома! – зашептала я улыбающемуся на пороге Иоганну, волосы которого сегодня были элегантно зачесаны в хвост, открывая острые скулы, а расстегнутый ворот черной шелковой рубашки оголял длинную шею.