Дженнифер МакМахон - Вам меня не испугать

Реджи нужно было уйти, оказаться подальше от этого кисло-сладкого алкогольного запаха. Она больше не могла видеть эту жалкую разрушенную комнатушку. Реджи повернулась и молча вышла, оставив ключ в двери, потому что не могла видеть даже лицо старика с выдвижной челюстью.

– Хочешь кое-что увидеть? – спросила Тара. Она устроилась на заднем сиденье рядом с Реджи и банками пива, которые Сид купил в «Клиффсайд Ликорс», где и глазом не повели при виде его фальшивого удостоверения личности. Чарли сидел впереди и играл роль штурмана, в то время как Сид раскурил очередной «косяк».

– Следи за дорогой, – предостерег Чарли. – Тебя заносит на встречную полосу. Похоже, ты уже изрядно устал.

– Расслабься, – сказал Сид. – Я уже говорил, что я везунчик? А этот автомобиль практически может ехать сам по себе.

Реджи была благодарна, что ни один из них больше не говорил о ее матери или о разгромленной комнате в дешевом мотеле. Тара начала болтать с Реджи сразу после отъезда, пытаясь развеселить ее – по крайней мере, так думала Реджи. По совету подруги она выпила немного пива, чтобы снять напряжение. Это прогнало мурашки на коже и воспоминание о таракане, пробегавшем по стене, о шорохе его лапок на кафеле.

Сид включил радио.

– Я люблю эту песню! – объявил он.

Это была группа «Ху» с песней «Волшебник пинбола».

– Ну? – прошептала Тара и с заговорщицким видом наклонилась к Реджи. – Хочешь посмотреть или нет?

– Ну да, – сказала Реджи и сделала еще один глоток пива.

Лицо Тары озарилось в предвкушении сюрприза. Она не могла дождаться, когда покажет это Реджи, что бы это ни было.

Тара закатала длинный, сколотый булавкой рукав своего платья и обнажила бледную кожу внутренней части предплечья. Реджи прищурилась в тусклом свете салона, чтобы разглядеть скрытое в шрамах. Странные узоры: ровные ряды маленьких белых выпуклостей рубцовой ткани в форме подковок, словно отпечатки копыт крошечного пони, поднимающиеся по синим прожилкам вен. Это не было похоже на резные линии, которые Тара оставляла на своих ногах бритвенным лезвием. Это было нечто совершенно иное.

– Эогиппус, – сказала Реджи, вспомнив маленького предка всех лошадей, о котором она узнала на уроках биологии.

– Я сделала это зажигалкой, – жарко прошептала Тара в здоровое ухо подруги.

Реджи закусила губу, изучая шрамы на мягкой и очень уязвимой коже предплечья Тары. Собственная кожа зачесалась от уже знакомого ощущения – предвкушения пореза, холодного прикосновения лезвия к плоти, прежде чем Реджи погрузит его глубже. Она подумала об английской булавке у себя в кармане и захотела открыть ее и посмотреть, насколько глубокую царапину она сможет сделать. Реджи знала, что это заставит все остальное померкнуть и отступить на задний план, и сейчас она нуждалась в этом больше, чем когда-либо раньше. Она желала этого и ненавидела себя за это желание. Все сплелось в одно большое противоречие наряду с мыслью о том, что шрамы Тары были ужасными, и одновременной завистью к ней.

Тара улыбнулась.

– Хочешь потрогать их? Я разрешаю. – Без дальнейших объяснений она взяла руку Реджи и провела ее пальцами по шрамам на своем предплечье. Когда пальцы прикоснулись к коже, Тара резко вздохнула, словно от боли, и Реджи отдернула руку, а Тара прижала ее обратно.

– Все нормально, – прошептала она, когда кончики пальцев Реджи осторожно прошлись по бугоркам и впадинкам шрамов. – Я хочу, чтобы так было.

Реджи поймала себя на том, что проводит пальцами по шрамам вокруг искусственного уха; нервная привычка, от которой она вроде бы избавилась много лет назад.

– Мне ужасно жаль, что так случилось с моей мамой, – сказала она, когда они с Чарли шли через автостоянку к озаренной неоновым светом вывеске «Взлетной дорожки». Она извинилась уже несколько раз, но, сколько бы Чарли ни говорил, что все в порядке и не о чем беспокоиться, она помнила, как он с озадаченным и испуганным лицом попятился из комнаты Веры. Казалось, крики матери продолжались целую вечность, Вера хваталась за одеяло и безумно закатывала глаза. Она выбилась из сил и только хрипела, когда Реджи и Лорен удалось положить ей под язык таблетку ативана. После нескольких минут гипервентиляции и сдавленных рыданий Вера отошла ко сну. Проснувшись, она как будто не сохранила никаких воспоминаний об инциденте.

– Правда, это не проблема, – сказал Чарли. – После всего, что ей пришлось пережить, я уверен, что любой незнакомый человек пугает ее.