А. Райт - Тайны острова Сен Линсей. Дети Магнолии

– Это чистая правда, дамы! – подтвердил Берт, появляясь на веранде в сопровождении Виолетты, чёрной тенью шедшей чуть позади. – Конни училась в Сорбонне на одном из самых занудных факультетов в мире, хотя могла бы изучать искусство!

– Вы совершили чудо, Адальберт! – всплеснула руками Севилла, поднимаясь со своего стула. Очевидно, она имела в виду удавшуюся с первого раза попытку Маршана повлиять на нелюдимую родственницу. – Как вам это удалось? Раскройте ваш секрет!

– Таков мой волшебный дар, – пожал плечами парень и уверенным шагом направился к столу, занимая место между Розой и Констанцией. У последней он тут же поинтересовался, как она себя чувствует.

– Не выдумывайте, – застывая на пороге между домом и верандой, произнесла Виолетта апатично. – Я предупреждала, что не спущусь, пока не начнётся гроза. И я сдержала своё слово.

– Что ты говоришь? Но ведь никакой грозы ещё не… – раскатистый гром оборвал на полуслове надменную речь Севиллы, указывая на явную победу её племянницы. Виолетта одарила присутствующих долгим и пристальным взглядом, который у неё, судя по всему, заменял злорадствующую улыбку, ибо кукольное лицо девушки оставалось всё таким же неподвижным и бесстрастным. Затем она медленно проплыла к столу и под шум первых капель дождя, постукивающих по стёклам, заняла своё место по правую руку от Констанции. Домоправительнице попросту ничего не оставалось, кроме как признать своё поражение и присоединиться к трапезе.

На веранде стремительно темнело по мере того, как чёрная грозовая туча расползалась по небу над островом, поэтому теперь основным источником освещения стали три подвесных фонаря под потолком. Они распространяли пятна жёлтого электрического света исключительно на стол и на тех, кто за ним сидел, очерчивая границу между этим тёплым уголком и всем остальным миром, медленно погружавшимся в захлёбывающуюся дождём тьму. Хоть двери теперь и были закрыты, но от них всё равно ещё немного сквозило, и редкие капли настойчиво пробивались внутрь веранды, желая присоединиться к светской беседе собравшихся особ.

Эта трапеза была заметно менее официальной, чем обед в теневой столовой. Лаконичная и элегантная русская сервировка, когда каждое блюдо подаётся индивидуальными порциями, сменилась на демократичную французскую. На столе стояли разноцветные пиалы со свежими салатами, горячим картофелем и бататом с лениво расползающимися по ним шелковистыми кусочками сливочного масла, а на широкой плоской тарелке веером были разложены тонкие ломтики бекона и разномастных колбас, небрежно присыпанные оливками.

Виолетта почти ничего не ела в то время, как Маршаны уплетали одну порцию за другой с какой-то особой жадностью, но не забывая при этом активно поддерживать беседу. В основном за столом обсуждалось знакомство Берта с Розой, а также объяснялась суть общества «дамы цветов» для несведущей Констанции. Тема смерти нотариуса и других женщин старательно обходилась стороной, дабы не портить впечатление от этого приятного, хоть и дождливого, вечера.

– Так вы хорошо разбираетесь в народной медицине? – спросила Конни у Розы, допивая очередной бокал гранатового вина. Воздух на веранде становился влажным и душноватым, но открыть окно означало бы впустить в их идеальный вечер шум нарастающей грозы, резкий ветер и потоки воды. У многих за столом блестели лица от проступившей испарины, но никого это особо не смущало.

– Да, но и вполовину не так хорошо, как Виолетта, – отвечала Роза с улыбкой. Упомянутая юная госпожа Ди Гран ничего на это не сказала, продолжая лениво ковырять кусок батата вилкой. – Она скромна, – усмехнулась рыжая нимфа, продолжая свою мысль, – но очень умна. Август даже хотел отправить её учиться на материк, но Ви совершенно не выносит больших скоплений людей, поэтому она учится в Университете Линсильвы заочно.

– Правда? И что же ты изучаешь, Виолетта? – не теряя надежду расковырять толстый панцирь двоюродной тетушки, поинтересовался Берт. На веранде повисла долгая пауза в ожидании ответа от девушки и, словно подыгрывая намерениям Маршана, Роза и Севилла так же замолчали, не желая говорить за неё.

– Фармакогнозию и токсикологию, в основном, – наконец, Виолетта сдалась и посмотрела на парня с выражением глубочайшей усталости и внутреннего преодоления. Это была самая отчётливая и яркая эмоция сей апатичной особы за этот день. Берт явно добился некоторых успехов и оттого, видимо, так сияла теперь его широкая улыбка.