Алексей Большаков - Страстные приключения Изгоя

Вот и сейчас у них новейшее по принципу действия оружие, против которого врагу вряд ли удастся найти эффективную защиту, во всяком случае, до окончательной победы Гробзагоната.

Как беспомощен дредноут расы Физт. Ослепший, теряющий ориентиры. Крутиться пущенным атлетом диском, что спустя пару мгновений его составные части распылились по просторам галактики. Или очередная несчастная жертва, сразу три гибнущих в объятиях гравиоплазмы миноносцев, трепещут и плющатся кораблики, словно мальки, выброшенные прибоем на палящий песок.

Барон де Аллигатор, корректируя наводку излучателей (и не без успеха, от нового испепеленного крейсера остались лишь моноблочные палочки), с сожалением отметил:

— Убить легко, воскресить трудно, а без насилия прожить вообще невозможно!

Де фурия, управляя своей группой звездолетов, разряжая очередной поток разрушения, и глядя как переделанный с грузового транспорта корабль, также опутывается плазменной сетью, обозначила:

— Смерть как верная подруга, обязательно придет, но если ты хочешь подольше погулять с капризной жизнью, докажи свою преданность уму и отваге!

Граф де Барсов хрипло рявкнул, продолжая остроумную словесную очередь:

— Дуракам законы не писаны, зато санкции за их нарушение они получают и за тех умных, кто законы эти писал!

Организованное сопротивление разнотипной армады сломлено. Бегство в космических просторах подобно даже горному обвалу, оно смерч разом накрывший косяк мошкары сбивший и подхвативший всех разом… Началось преследование. Словно стая волков гонит стадо овец. Только гробазагоны куда злее, беспощаднее волков. Для них это даже вопрос не выживания, а демонстрации несгибаемой воли и безжалостной ярости. Преследуй, терзай, не дай уйти. И хоть многие дети не дождутся своих родителей (а тут собрались существа от однополых до дюжины полов), а матери, отцы, нейтралы, своих сыновей, дочерей и еще невесть кого… Какая доблесть в подобном убийстве, когда даже стрельба в куропаток стребует больше умения и напряга. Обломки затопили пространство и падают на светила, вызывая на поверхности коронарные возмущения, протуберанцы, плазменные вихри. Отдельные звезды даже меняют цвета от множества попавших на их поверхность посторонних предметов. Не каждый поймет, но обладающему сердцем: особенно жутко, если сгорает заживо существо имеющее личность, а личность это целый иррациональный и непредсказуемый мир.

Даже вакуум может заплакать, от такого разгрома…

Студенты первокурсники Эдуард и лучезарная Елена видели все это, причем даже не как в кино, а все сразу, во множестве точек и деталей, когда все входит, наполняя сознание калейдоскопом восприятия.

Тут они заметили, что один из человеческих звездолетов — бригантина с контурами малыша дельфина, движется в… В сторону блистающего всеми цветами радуги, находящегося в спящем состоянии квазара. Что-то говорило студентам, что это именно квазар, пусть даже и не с такими сжигающими все живое лучами. Но даже в уменьшенном виде он таил смертоносную опасность всему материальному. И эта бригантина казалась отважным самоубийцей.

Аннигеносцы под командованием герцогини де Фурии получили приказ: «Перехватить, звездолет землян!». И три почти не получивших повреждений огромных тысячами солдат и десятками тысяч боевых роботов на борту устремились за бригантиной.

Словно хищные акулы преследуют маленького захлебывающегося в бурных водах бушующего океана утенка.

Эдуард неожиданно почувствовал, что способен не только парить, но перемещаться, крикнул подруге: «Давай ангел за ними». Девушка-красавица ответила: «Да я чувствую, что могу».

Пускай Михаил Боярский и пел: «Хоть тело без души не тело, но как слаба душа без тела!». Может, это и справедливо, но… Дух может, войдя в чужую плоть, и взяв её под контроль, проявится в сказочной мощи…

Из трех кинжалов выбрасывались жгучие потоки аннигилирующих излучений и, казалось, что у человеческой бригантины, руководимой отважным капитаном Аленой Снеговой нет ни малейших шансов. Уже магоплазменные волны, вонзились в корпус, деформируя серебристую броню, заставляя, словно переваренные макароны опадать стволы легких пушек. Члены экипажа испытывают жуткую боль, распадаются боевые скафандры, слазит кожа, слепнут глаза…. Кажется, нет шансов… Бригантина начинает пылать, оставляя за собой дымящийся, с икорками антиматерии шлейф.

Но в этот последний, когда валишься в беспросветную пропасть ада небытия миг, два находящихся по флангам аннигеносца не разворачиваясь, всадили излучения в средний.