Юлия Котикова - За красным небом

В хозяйской спальне Майкл отыскал подходящие по размеру спортивные штаны и футболку, пару тёплых носков, и с удовольствием переоделся.

На кухне развёл костёр прямо в раковине, поставил сверху решётку из духовки и на импровизированной плите разогрел себе нехитрый ужин из остававшейся у него еды. Залезая в чужую кровать, он сожалел о том, что ему не с кем её разделить, но начал радоваться, что тогда на шоссе его не убили.

И его жизнь вдруг обрела свой ритм, и устремилась в свою бесконечность. Майкл снова был в дороге, и пил, и спал в кабине, а когда всё становилось совсем уж невыносимым, он заезжал на чью-то подъездную дорожку, опустошал унитазный бачок, брился, стирал, спал на простынях умерших хозяев, и снова отправлялся в путь.

Майкл грабил полупустые магазины, устраивал погребальные костры из Новых и тех, кому посчастливилось все-таки отойти в мир иной без лишней суматохи. Иногда профессиональный интерес брал своё, и Майкл изучал книги по анатомии и генетике в поисках ответов. Пока безуспешно. Он научился стрелять и купаться голышом, и однажды едва не утонул, когда на пьяную голову залез в холодную воду. Ноги свело чудовищной судорогой, небо и земля поменялись местами, а берег вдруг скрылся под мутной водой, вернее так Майкл думал, пытаясь дышать, а когда лёгкие обожгло огнём, вдруг понял, что под водой он сам, и он тонет, тонет, тонет… И Диана смеётся над ним, хохочет во всю глотку.

И Дэйв тоже тут, совсем рядом, похлопывает его по плечу: «Однажды какой-нибудь педик пожалуется на тебя, Майки, вот увидишь!».

И даже его мамаша, вот уж от кого он не ожидал, тоже здесь. Она зависла в мутной воде и половина её лица, сожранная рыбами до самого черепа, щерилась оставшимися зубами: «Ты никчёмный мальчишка, Майкл! Мисс Давенпорт опять звонила нам домой! Не хочешь рассказать мне, где ты был вместо двух последних уроков?!».

Святый Боже, если он не выберется, то останется с ними и будет вечно слушать про свой нестоящий член, грёбаных янки и стерву Давенпорт, и, честное слово, он не знал, что из этого хуже!

Они тянули к нему руки, покрытые водорослями и планктоном, они скалились, тела были склизкими, раздутыми до невозможности. Ди подплыла совсем близко и Майкл схватил её за волосы. Желудок сделал тройное сальто: её светлые локоны так легко отошли от скальпа, словно вообще никогда там не держались. И, когда рвотный позыв стал совершенно невыносимым, Майкл вдруг выплыл на поверхность.

Он выполз на песчаный берег, и мелкие камушки незамедлительно вгрызлись в измученное тело. Его рвало и рвало без остановки. Он увидел полупереваренную еду и литры алкоголя, и желчь, много желчи.

Отстранённо подумал, что это хорошо, желчь это даже прекрасно. Пусть выйдет вся, и тогда нагрузка на внутренние органы снизится. Перед глазами закружился рой чёрных мух, по ногам потекло что-то густое и тёплое.

– Ты мне противен, Майкл! – кричит его мать.

– Ты мне противен, Майкл! – кричит Дэйв.

– Ты обосрался, ковбой, – ухмыляется Диана. – На полном серьёзе, у тебя дерьмо даже на коленках.

Майкл падает на бок и разжимает кулак, в котором держит до сих пор волосы этой суки, но там ничего нет, только мокрый комок травы или водорослей.

– Я отравился, – шепчет Майкл. – Тебя нет! Тебя нет!

– Между прочим, признание проблемы – первый шаг на пути к исцелению, дорогой.

Ощущения уходят, никакой боли, никаких запахов. Зрение становится туннельным. Майкл засыпает, нет, скорее проваливается в мягкие объятия темноты.

– Тебя нет, потому что ты умерла, Ди! Ты бросила меня, а потом умерла в моей же больнице, и я смог выбить для тебя нормальные похороны, хотя мне и пришлось буквально хоронить тебя самому, потому что вы все умерли, вы умерли, а я здесь! Я ещё здесь!

– Это ненадолго, – холодно сообщает Диана. – У тебя ведь интоксикация алкоголем, и ты отключаешься. Мы оба знаем, чем это кончится.

И он знает, это точно. В багажнике у него есть активированный уголь и это может спасти ему жизнь, но только если он встанет. Если дойдёт.

– И не мечтай. Ты на это не способен, ковбой. Ты ни на что не способен.

– Да пошла ты!

Рыча, Майкл переворачивается на живот, но прежде чем ползти, собирает траву и песок, и кидает в лицо своей мёртвой бывшей.

– Пошла ты на хрен, Ди!

В ту ночь Майкл сожалеет о том, что начал пить.

Настроения путешествовать больше нет, мистер Бим отправляется удобрять газон, и теперь Майкл мчится по направлению к Милуоки, надеясь найти других выживших, с которыми можно было бы забыть о том, как ломает каждую клеточку его тела.